Михаил Веллер - Не ножик не Сережи не Довлатова

стр. 57

Я римский гражданин!

– Гордое восклицание римлянина при разных ущемлениях. Нищий плебей предъявлял этим свое достоинство. Мол, за мной законы и мощь Рима. Вроде как сегодня гордое заявление «я американец!».

стр. 57

…пробивают головами стенку в соседнюю камеру.

– Любимый мною, как и еще многими, Станислав Ежи Лец, остроумнейший и единственный остроумный из всех, кто когда-либо жили в Польше: «Стоит ли пробивать головой стену, чтобы пробив, обнаружить, что она оказалась в соседней камере?» Я был поражен, что великим и знаменитым королем афоризмов Ежи Лецом написано всего семь сотен подобных фраз – столько их публиковалось на разнообразнейшие темы: просто, значит, очень высок процент блестящих.

стр. 57

прохаря

– Сапоги, грубые рабочие башмаки, опорки – обувь зеков (шире – вообще обувь). Лагерный жаргон.

стр. 57

…и закон.

– Не тот, который Конституция или Уголовный кодекс, разумеется, а тот, по которому сосуществуют люди в камере и на зоне.

стр. 57

Правильная хата.

– Тот же жаргон: камера, где живут по закону, своим правилам, без «беспредела», по тюремно-уголовной справедливости, в отличие от анархии или голого права силы.

стр. 57

Кому повем мою печаль?

– Классические стихи, бывшие когда-то почти народной песней и забытые ныне – настолько забытые, что и сам концов не найду. Мелодия, естественно, минорная. «Печаль», конечно, рифмуется с «жаль». Посередине строки цезура.

стр. 57

…за одиннадцать пфеннингов…

– Разменная монета Австрии и Германии называется правильно не «пфеннинг», а «пфенниг», без третьего «н». Откуда в русско-советской традиции взялось это третье «н», я лично понятия не имею. В девяностые годы от этого в общем ушли – но в предыдущие десятилетия пфеннинг писался по-русски именно так, и так звучал в наших головах, если заходила о Германии-Австрии речь.

стр. 57

На полпути к Луне.

– Так назывался рассказ В. Аксенова, давший название сборнику его рассказов, вышедшему в середине шестидесятых. Главный герой, крутой и незатейливый парняга-работяга, грубый, но в глубине души чистый, по дороге в отпуск влюбляется в самолете в стюардессу, и весь отпуск проводит в самолетах, накрутив ужасные тыщи и спустив деньги, – а там и домой, в чертову глушь, на тяжелую привычную работу пора. Он, значит, уже не тот тупой, что был, он книжки читать начал, о жизни задумался, получшал, любовь его изменила – но и, конечно, интеллигентом не стал еще: короче, от одних отделился, к другим не пристал, пока, по крайней мере. Ни то ни се, маета духа, полурождение чего-то. – А одновременно «отправить на Луну» – один из эвфемизмов Гражданской войны и первых советских лет, не самый распространенный типа «в штаб Духонина», «налево» или «в Могилевскую губернию», «в расход», но тоже имел место – расстрелять, значит. Вот и Пилат и Иешуа по лунному лучу…

стр. 57

…благородный дон, за неимением ируканских ковров…

– О блестящие Стругацкие! «Трудно быть богом»! Дона Окана приглашает Румату в будуар под этим предлогом: ковры показать…

стр. 58

…в кабинете главного редактора «Московских новостей».

– Таковым был уже демократичный Виктор Лошак, с которым мы и до этого были уже заочно знакомы и имели общих друзей; с Егором Яковлевым я не пил.

стр. 58

…и за литром кукурузного самогона…

– Виски был не кукурузный и пах не так плохо, но об этом двумя страницами ниже. Просто – эпоха дешевого импорта.

стр. 58

…любовь Дзержинского к маузеру.

– Здесь не столько про главу расстрельного ведомства ЧК, но более – отыгрыш известного анекдота: На международном конкурсе скрипачей наш занял второе место и так убивается, что сопровождающий его искусствовед в штатском сочувствует и утешает: – Ну что ты, второе место ведь тоже неплохо. – Да как ты не понимаешь: занявшему первое дают поиграть на скрипке самого Паганини! – Да ну и хрен с ней, делов-то. Тебе тоже дали настоящего Страдивари на конкурс. – Да ну как тебе объяснить… да для меня поиграть на скрипке Паганини – все равно что тебе пострелять из маузера Дзержинского! – Во времена этого анекдота сотрудники КГБ под видом «одного из специалистов группы» сопровождали любые загрангруппы и делегации, все это знали, но тема была сугубо запретной к упоминанию, как бы все это считалось совершенно секретным. А теперь вот уже объяснять надо: нет актуальности – нет и шутки…

стр. 58

Человек звучал гордо.

– Не только советский сверхклассик Горький со своим (действительно хорошая пьеса!) «На дне»: «Человек – это звучит гордо», – провозглашает карточный шулер и бомж Сатин. Но прекрасно развил тему Шендерович: «Человек – это звучит гордо, а выглядит мерзко».