Михаил Веллер - Фуга с теннисистом

Как нетрудно догадаться, в июне вместо этого Израиль вмазал по Египту, и еврейские стихи в Союзе как-то резко перестали требоваться. Сигнальный тираж пошел под нож. Немолодой Бейдер задумался о судьбе еврейской поэзии и вообще об еврейской судьбе.

В результате сборник вышел с четвертой попытки, через сорок лет после первой. Но кураж был уже не тот.

В этом обескураженном состоянии старый поэт Бейдер пересекся с молодым режиссером Шерлингом. Мы характеризуем Шерлинга по профессиональной принадлежности как режиссера, чтобы не характеризовать его по моральной принадлежности как засранца. Но о моральной принадлежности нового знакомца Бейдер ничего не знал. Он, как следует из биографии, вообще был удачлив.

Шерлинг был одним из первых советских евреев, кто из национальности сделал специальность, причем официально. Он создал еврейский камерный театр. Согласитесь, сочетание слов «еврейский» и «камерный» настраивает на юмористический лад. По камерам, господа, вы не в Биробиджане. Будущее подтвердило, что еврейский создатель камерного направления в советском цирке, в смысле театре, как в воду глядел.

Шерлинг решил сделать мюзикл. С мюзиклом удобно мечтать въехать на Бродвей и там остаться. Там много евреев. Некоторые в прошлом камерные.

И он обратился к известному еврейскому поэту Бейдеру с предложением написать либретто. Мюзикл должен был называться «Белая уздечка для черной лошади». Возможно, наоборот. Не суть важно. В мюзикле проводилась та справедливая национальная мысль, что бедность подобает еврею, как черной лошади подобает белая уздечка. Мысль хорошая. Бейдеру, как бедному человеку, она была близка.

Бейдер написал либретто, и Шерлинг с сокамерниками стал разъезжать по городам и весям и средствами музыкально-танцевального искусства пропагандировать преимущества личного обогащения. От властей у него была индульгенция: «Особенности национального искусства». Некоторые считали, что он провокатор. Тех, кто по эстетической близорукости принимал идею спектакля за руководство к действию, со временем сажали. Так что генеральный замысел был верен. И еврейское искусство есть, и проворовавшихся евреев сажают, и все в одном флаконе.

Шерлинг на этом искусстве заработал. В отличие от Бейдера, которому он ничего не заплатил. Он вообще предпочитал никому не платить. В конце концов, он придумал это все, чтоб получать самому, а не платить другим. На всех еврейских лошадей уздечек не напасешься.

Вообще-то мы и о Бейдере упомянули тоже между прочим, в связи с Шерлингом, которого он подсадил на орбиту. С высоты этой орбиты он Бейдера и ободрал, а вместо платы пытался укусить при разборке. Так как же не рассказать о человеке, который придумал либретто, которое и привело Шерлинга в Таллинн, где и произошла собственно история. К укусам невзнузданного и разнузданного режиссера мы еще вернемся.

В Таллинне «Уздечка» собрала шеститысячный республиканский зал. Собственно еврейское население Эстонии после войны и до массовой эмиграции достигало двух тысяч. Остальные были эстонцы. Они приветствовали все национальное, что не было русским. Шерлинг был расценен как угнетенный и храбрый борец за права нацменьшинств. Овации. Плюс процент с кассового сбора и дележ сбора от неучтенных билетов. Шерлинг уже ездил в белой «Волге» и пил французский коньяк.

В этой «Волге» он катал дам и поил их этим коньяком. Он был вполне молод и более чем темпераментен. И даже кусался. Хотя это не главное, и совсем не за это они любили его.

Случился гастрольный роман у него и в Таллинне.

Собственно, только в связи с этим романом мы и упомянули Шерлинга. К самой истории он имеет косвенное отношение. И даже притянутое за уши. Но как притянутое!..

Теперь следовало бы рассказать о Николае Озерове, Славе Метревели и бедной, но славной истории советского тенниса – задолго до того, как в эту элитарную игру ударился играть престарелый президент страны, и присные с опричными верноподданно схватились за ракетки и сердца, а телевидение открыло, что важнейшим из всех видов спорта для нас является теннис. Но это уже уведет нас чересчур далеко от главной темы. Все-таки это не роман, а только рассказ.

Но не упомянуть о Тоомасе Лейусе все-таки невозможно. Тоомас бывал чемпионом страны и почти призером европейских первенств. Он был гордостью советского тенниса. И уж тем более гордостью эстонского спорта. Вот маленькая же Эстония, а как ловко эстонец бьет по мячику через сетку! Заметьте, лучше любого русского, это тоже не последнее дело.