Китлинский - Клан – моё Государство 5

– А вы, в какой школе будете преподавать биологию?- спросил Лукин.

– В поселковой. В подпольной мне места нет. Не потому, что я враг, просто мне не хватит знаний. Там жесточайшие критерии отбора. Я вам про школу говорю специально. Школа – условия для воспитания. Про уровень знаний не упоминаю, но заверю, что он высочайший. Если на такой основе в стране учить пятнадцать лет, то общество автоматически станет счастливым, минуя коммунизм и капитализм. И это не шутка. Ну, где вы ещё найдёте в мире школу, где по окончании дают диплом о высшем образовании по сотне специальностей?!- Серов встал с лавки.- Извините, мне пора. Надо идти работать. Всего вам хорошего.

После ухода Серова Лукин произнёс в задумчивости:

– Он в чём-то прав, но в чём-то явно заблуждается, если он действительно тот, кем представился.

– Он тот,- сказал Гусев.- Это доктор наук по биоинженерии. Когда я защищал кандидатскую в Академгородке, он был в составе комиссии.

– А почему он тебя не узнал?- спросил Явлинский.

– Он меня не видел. Представление работ проводилось без оглашения имени и показа лица. Я защищался по закрытой теме: "Уран и его производные в свете процесса адеквентивного цикла поляризации при высоких магнитудных резонансах и ускоренной синхронизации энергетического поля".

Названная тема заставила Лукина и Явлинского переглянуться и захохотать.

– И что тут смешного?- обиделся Гусев.

Ему откоментировал Явлинский.

– Ты в "Яблоке" единственный технарь с научным званием, а, судя из сказанного разведчиком в отставке – "белый человек" и смог бы стать, как и он, преподавателем в здешней средней школе. Ну, а нам не светит найти себе места. Это нас и рассмешило.

– Мне кажется, мы получили достаточно данных, чтобы убраться отсюда. Как?- Гусев посмотрел обоим в глаза.

– Это верно,- Лукин встал.- Предлагаю отбыть утренним их рейсом на Тулу. Созвонимся с нашими в Москве, и они пригонят машину за нашими задницами.

Явлинский согласно кивнул, а Гусев высморкался и произнёс:

– А в школу я утречком таки забегу.

Поздней осенью в небольшом альпийском городке-курорте состоялась встреча, которую никто не организовывал. На неё съехались люди, чьи лица никогда не появлялись в прессе и на телевидении, но именно они правили этим миром, не спрашивая ни у кого советов и руководствуясь своими, только им известными принципами. Их было немного, всего тридцать человек, представлявших одиннадцать развитых государств и тридцать разведок этих стран. Это были не политики и банкиры, промышленники и финансисты, военные и дипломаты. Это были главы тайных обществ, тайных настолько, что правительства их стран ничего об их существовании не знают.

Все они прибыли как туристы. Все приехали в одиночку. Первое собрание произошло в маленьком кинозале пансионата. Сашка занял место во втором ряду. Сидели молча часа три, после чего разошлись. Каждый увидел каждого. Так требовал этикет. Сашка не лез к ним в мозги, но сразу определил двоих, у которых были пройдены две "стены". Один из них был русский и представлял "Баррикаду", а второй был японец и представлял разведку императорского двора. Ещё трое имели пройденную первую "стену". Остальные были у неё, так же как и Серов, и их потенциал был достаточен для дальнейшего движения.

В любом действии существуют правила. Фигурки в шахматах расставляются на доске так, как этого требует доставшийся нам от предков порядок. Древняя игра, старые правила. На важных и очень больших по рангу встречах целый аппарат расписывает, кто и где обязан находиться. Прибывшие на тайную встречу, ничего не расписывали. Во-первых, они собрались в таком составе впервые в истории. Во-вторых, собрались без приглашений и при полном отсутствии аппарата. Так что правила должны были сообразоваться сами собой.

Они были установлены на второй день сходки. Когда Сашка вошёл в зал, все уже сидели на местах, оставив ему первое место в крайнем первом ряду, рядом с прошедшими две "стены". Дальше по ряду располагались прошедшие первую "стену" и за ними остальные. Лишних стульев в зале не было.

Тридцать властителей мира!!

Сашка прошёл и занял оставленное ему место. Посидел на нём минут десять и встал. Все встали за ним.

– Господа! Прошу вас занять свои места,- произнёс он по-английски.

Но никто не сел. Тогда он вышел на середину маленькой сцены и повернулся к ним лицом. Его глаза засветились ярко, и этот свет стал переходить с одного человека на другого. Длилось это около получаса. Он настраивался на волну каждого из присутствовавших, и сканировал, после чего выводил его на общую частоту. Потом он вернулся на своё место и сел. Все сели за ним, соблюдая строгую очерёдность. Девять часов длился бессловесный разговор. В нём было всё. И взаимные упреки, и обиды, и претензии, и марши протеста, и ненависть, но всё это происходило молча. Никто ни на кого не нападал. Со стороны всё это было похоже на сборище глухонемых. В начале десятого часа заседания Сашка встал и направился к выходу, что означало окончание на сегодняшний день. Собирались через день в течение месяца и проводили в кажущемся молчании много часов. Спорили, советовались, предлагали, устанавливали, выясняли причины и следствия, сводили данные.