Генрих Ланда - Бонташ

С этого вечера вы пошли мне навстречу, а я отступала. Так мы пришли к этому недавнему вечеру. Всё же до самой последней минуты я не была уверена, насколько уместен мой отказ от последующих приглашений, т. е. для меня было вполне возможным, что вы не собираетесь их делать. Поэтому, когда вы сказали: "Хорошо, но зачем же так торжественно", я поспешила забрать назад тон произнесенного. Попрощавшись, ушла во двор, зашла в парадное, здесь прижалась лбом к щитку лифта. Затем услышала, что кто-то бежит, поняла, что сейчас произойдёт, и, повернувшись к вам лицом, приняла сразу всё.

Ну, что ещё вы хотите знать? Крепкие ли у меня нервы? Думаю, что не очень, но всё же не слабые, если я перенесла это.

Когда мы расстались у дома Наташи, я поднялась к ней и там, лёжа на диване, плакала в подушку тихо, так чтоб никто не слышал; но пришёл её папа около 8-ми часов, зажёг свет, и я пошла домой, Наташа меня провожала, делая вид, что идёт на почтамт. Мне было всё равно. Раньше я думала, что потерплю до ночи, когда можно будет лечь в постель и подождать, когда все уснут, но теперь поняла, что это невозможно. Пришла в комнату, села на диван и плакала до боли в груди, в голове, до полного изнеможения. Руки и ноги перестали мне повиноваться; вероятно, я утратила бы контроль над собой, если б однажды не наблюдала что-то подобное у своей подруги и неожиданно не осознала, что со мной делается то же самое. Обмотанная шерстью, с мокрой повязкой, сидела я на диване, с ужасом думая о предстоящем объяснении с родными, но Боря отвёл от меня это.

Утром, собрав книги, я ушла к бабушке, дома не могла оставаться ни минуты. А у бабушки – телефон, совершенно невозможно не поднять трубки. Я себя удержала только обещанием самой себе прийти 23.12. Что вы прийдёте, я не сомневалась. Но вместо встречи написано письмо. Не знаю, насколько это удачная замена, не знаю вообще, или его отправлю.

Теперь основное: зачем вам всё это сообщается? Когда мы прощались, говорили вы, я молчала, потому что я вообще говорю лишь тогда, когда меня просят об этом, и потому, что в моей натуре совсем помимо моей воли есть что-то жертвенное, т. е. чувство самоотдачи. В этот момент я совершенно не думаю о себе, а только о том, как облегчить падение, как смягчить вашу боль. Слишком глубокое ощущение переживаний другого и приводит меня часто к тем неожиданным откровениям, кот. вы называете интуицией, но одновремённо делает меня активной участницей страданий (но не радостей) другого. Для себя уже не остаётся места. Тем вечером и на следующий день я думала: что бы вы ни предполагали, ни решали, неважно, если в этих предположениях вы найдёте основания для самоутешения; но в следующие дни, вспоминая и переживая всё заново, я решила иначе, я решила, что расскажу об этом 23.12. Ночью, сидя в постели (я теперь не ложусь и засыпаю, а сижу в постели до тех пор, пока усталость не сломит меня), я мысленно кричала всё это вам в лицо. Хочу ли я сказать, что мы могли любить друг друга и вы виноваты, если этого нет? Совсем нет, напротив, я часто думаю, что если б мы узнали друг друга ближе, то просто бы расстались взаимно, но в том, что этого не произошло, в том, что теперь всё так тяжело, виноваты вы так же, как и я. Нет, гораздо больше.

В конце концов это душевная скудость – прятаться за спину факта, что я собираюсь выйти замуж. Самое большее, что может дать этот факт – равенство нас обоих в том, что произошло. Вы взрослый человек, должны знать и понять это.

Ещё одной опоры я хочу лишить вас – мысли, что всё другое в моей жизни было бесцветно и безрадостно. Это не так, вы же понимаете, что это не так, зачем бы я стала идти туда, где не надеюсь найти счастья, ведь теперь нет принуждения.

Таким образом, моё "письмо", как видите, далеко не просто повесть, оно должно оказаться и вашей карой. Всё же, не только это в нём главное: я хочу вам сказать ещё кое-что. У Горького есть: "Любовь к женщине всегда плодотворна для мужчины, какова бы она ни была, даже если она даёт только страдание – и в них всегда есть много ценного. Являясь для больного душою сильным ядом, для здорового любовь – как огонь железу, которое хочет быть сталью". Не хочу, чтобы всё пережитое нами вылилось в дешёвую мелодраму. Не хочу, чтобы вы утешались жалкими мыслями о том, что я вас не поняла, не оценила или, чего доброго, ещё и обманула.

Не хочу, чтобы вы утвердились в своём эгоизме и том презрении ко всему, происходящему вокруг, кот. вам, наверное, немного свойственно. Не хочу, не хочу зла, не хочу смерти.