Альва Бесси - И снова Испания

Когда я вышел из тюрьмы, дорога в любой респектабельный орган массовой информации была мне заказана вдвойне, и пять лет я протрубил в международном отделе союза портовых рабочих Гарри Бриджеса. После этого я стал втройне никому не нужен, но вскоре владелец одного ночного клуба в Сан-Франциско решил взять меня к себе режиссером, осветителем и конферансье, сроком на семь лет; черт подери, это обходилось ему всего лишь в восемьдесят пять — сто пять долларов в неделю (в союзе портовиков я имел минимум сто пятьдесят), и он мог иногда намекнуть кое-кому из своих гостей, что за сценой у него трудится небезызвестная личность.

Испания сказалась в каждой статье, в каждой книге, которую я написал после 1939 года. Ей я обязан и работой на кинофестивале — директор был настоящий монстр, и в городе просто не нашлось человека, согласившегося у него работать. А в графу со знаком «плюс» можно занести вот что: мой единственный счастливый брак был заключен с француженкой испанского происхождения (Андалусия-Мурсия-Аликанте).

И не моя вина, если за прошедшие десятилетия нисколько не потускнели живущие во мне зрительные и слуховые образы: белое слепящее солнце Испании, пронизывающий мистраль и ледяной дождь, обрывки разговоров, песни и музыка, аромат шалфея и винограда, и бочонки оливкового масла, и апельсины, и гнилой инжир, и гниющие тела.

Мне не нужно закрывать глаза, чтобы увидеть силуэты пробковых и оливковых деревьев; древние, обнаженные, скорчившиеся на зимнем холоде виноградные лозы; квадратные домишки, сложенные из плоских камней или саманного кирпича; черные одежды крестьянок и плащи, в которые, чтобы не замерзнуть, закутывались пожилые мужчины; побитые ветрами, растрескавшиеся, словно старые стены, лица; мальчишек с нежной кожей, черноглазых красавиц, равных которым нет в мире; зубчатые скалы в Каталонии, уходящие ввысь за дорогой из Пинель-де-Брей, где наверняка и по сей день существует ослиная тропа, ведущая к вершине, которую мы назвали — высота 666. Там во второй половине августа 1938 года американские добровольцы прошли через самое тяжкое испытание.

С восемнадцатого июля 1936 года не было дня, чтобы я не прочитывал сверху донизу газетные страницы в поисках новостей из Испании; я не пропустил, наверное, ни одной книги об Испании, вышедшей на английском, французском или испанском языке. Тысячи раз я чувствовал себя глубоко оскорбленным, когда не только откровенные фашисты, но и либеральные деятели холодной войны, причислявшие себя к лояльной оппозиции, пытались заново переписать историю этой маленькой войны, которая унесла миллион испанцев и отнюдь не окончилась в тот момент, когда генералиссимус Франко проследовал за своими марроканцами (на почтительном расстоянии) в Мадрид, выдержавший почти три года далеко не равной борьбы, — ведь эта война продолжается и по сей день.

Даже если отбросить мемуары личных пропагандистов Франко, которые твердой рукой выводят, что подавляющее большинство испанского народа поддерживало Самого Наиглавнейшего Генерала и что Герника была уничтожена «красными», а не гитлеровским легионом «Кондор», вам все равно придется иметь дело с лжецами, только более тонкими. Они великодушно согласятся, что испанская война была справедливой, но:

Республика была слабой и неустойчивой;

возникшая в ходе войны неразбериха объяснялась противоречивыми идейными установками левых, правых и центра;

злодейскую роль сыграла испанская коммунистическая партия: она вожделела власти, саботировала все подряд и уничтожала врагов оптом;

но самый главный злодей — это, конечно же, Советский Союз, который из своих коварных соображений хотел, чтобы Республика погибла, и обеспечил ее падение, лишив своей помощи. (Отсюда вытекает: Советский Союз также украл золотой фонд Республики, который был передан ему на хранение.)

Конечно, эти ревизионисты никогда не скажут, что единственную реальную помощь оружием и деньгами Республика получала от Советского Союза, с братской солидарностью относившегося к борьбе испанского народа; они не признаются, что слабость и неустойчивость Республики объяснялась тем, что все начинания и реформы Республики встречались в штыки и саботировались ее внутренними врагами. Подстрекаемые Гитлером и Муссолини, они еще в 1931 году взялись за уничтожение Республики, по возможности легальными путями, а если не получится — силой оружия.

Сначала внутренняя реакция обвиняла Коммунистическую партию Испании в том, что она обманывает народ («обман» явно удался: за годы войны численность партии возросла с тридцати тысяч членов до трехсот тысяч); потом тактика переменилась и стали говорить, что партии нужно было делать ставку на социалистическую революцию, как провозгласила троцкистская Рабочая партия марксистского объединения (ПОУМ), вместо того чтобы всеми силами оказывать помощь Республике{ [13] «Совершенно ясно, что основными причинами нашего поражения были: участие вооруженных сил Германии и Италии на стороне мятежников; пособничество, которое правители Англии, Франции и Соединенных Штатов оказывали фашистам Италии и Германии в удушении Испанской республики; последовательная негативная деятельность Комиссии по невмешательству; закрытие французской границы и еще целый ряд международных заговоров против испанского народа. Тем не менее не следует использовать все эти давно доказанные причины для затушевывания военных и политических просчетов, которые были допущены нами на протяжении войны и которые способствовали нашему поражению. Я укажу на некоторые из них». Энрике Листер. Предисловие к его книге «Наша война». — Прим. автора. }.