Альва Бесси - Люди в бою

…бойцы XV бригады «пишу я; я знаю, что пишу правду, но сам не очень-то в нее верю» показали, что они понимают лозунг: «Resistir es vencer» [172] Давать отпор — значит побеждать (исп.). . Слова воплощаются в жизнь! Бойцы дают отпор, наступают, теперь они будут знать, как достичь победы.

Бригада верит в наших бойцов, наши бойцы верят в себя, а значит, наши антифашистские взгляды неколебимы. Бойцы понимают, что, давая отпор врагу, мы не только остановим фашизм в Испании, но и сорвем замыслы нацистской Германии вторгнуться в Чехословакию, остановим шествие фашизма по всему миру. Наша победа вернет Испанию ее свободному и демократическому народу, она нанесет сокрушительный удар по планам фашистского интернационала.

Хорошо, что бюллетень выпускается на мягкой бумаге, — хоть на что-то сгодится; в сумерках я ловлю попутный грузовик с продовольствием и возвращаюсь в бригаду. Его водитель Джим Фаулер, как всегда, встречает меня улыбкой. У него насмешливое, типично американское лицо, и он отлично водит грузовик. Я сажусь к нему в кабину, он говорит мне: «Подожди, вот ты увидишь дорогу — есть на что посмотреть. Мне дали новый грузовик, старый вчера разнесло вдребезги. Хорошо еще, что меня в нем не было». Мы уже почти у самой передовой, но дальше ехать нельзя: противник засыпает снарядами ложбину, где течет ручей, и нам приходится поставить грузовик у берега и дожидаться темноты.

Ночью я снова иду к линкольновцам, но коробки шоколада уже нет и в помине. «Вот жалость-то, — говорит Вулф, — знай мы, что к нам пожалуют гости, мы б раздобыли другую. Пошли со мной, — говорит он, — мне надо обойти роты». Мы долго бредем через поля, невысокие холмы, выходим наконец к передовой — рота испанских саперов углубляет и удлиняет мелкие окопы: одни бойцы помогают саперам, другие пытаются заснуть. Из недавно отрытого блиндажа вылезает Дик Рушьяно, мы подсаживаемся к нему, болтаем о том о сем. Харолд Смит — он снова вернулся в батальон, и его назначили начальником штаба батальона вместо Иеля Стюарта — провожает меня до штаба; оттуда я возвращаюсь назад в бригаду. Здесь творилось черт-те что, говорят нам ребята, а то ли еще будет на рассвете.

— Нам ничего не остается, как затаиться и ждать, когда они кончат, — говорят они. — Только конца что-то не видно.

— Подумаешь, — говорит Херман Немолчун Клейн (он — вот чудеса! — ненадолго замолк, и его товарищам даже удалось ввернуть словцо-другое). — Есть о чем говорить! Меня вчера дважды засыпало взрывной волной. На нас разом налетели две сотни их самолетов, хотите верьте, хотите нет! Меня швыряло из стороны в сторону, как пробку! А уж сколько раз мне пришлось под огнем побегать! Только им в меня нипочем не попасть — они же стрелять толком не умеют; нет, мне эта война определенно начинает нравиться!

Я думаю, он не кривит душой.

Ребята не ошиблись: на рассвете снова начинается обстрел.

— Господи, — говорит Куксон, он ненадолго отложил газету и прислушивается к взрывам. — Если они не прекратят, они наверняка кого-нибудь подстрелят.

Но почитать ему не удается: до полудня раз десять, не меньше, в пещеру врываются посыльные с сообщением, что провода оборваны, и, так как все связисты заняты (из них трое ранены), Куксону приходится идти налаживать связь самому. В пещере шумно, как в котельной, пыль сыплется на голову, клубами поднимается из-под ног, санитарам не дают посидеть, то и дело вызывают перевязывать тех, кого ранило поблизости; посыльные сбиваются с ног (Вулф и нашего малыша, цирюльника Анхеля, тоже определил в посыльные; как-то раз он заскочил в бригаду, насмерть перепуганный, тряс головой, приговаривал: «Muy malo, Бесси, muy malo la guerra» [173] Война плохо, очень плохо (исп.). .)

Я колочу по клавишам машинки, пишу заметки для завтрашнего бюллетеня; рассказываю, как Джим Ларднер (он снова вернулся в батальон) потерял передний зуб в госпитале. «Плевать, — сказал Джим. — Зуб-то все равно был вставной». Я цитирую Немолчуна Клейна, беру на заметку тот факт, что Хуан Перис, бывший помощник комиссара Мак-Папов, стал комиссаром четвертой роты Мак-Папов, а Антонио Перес, бывший помощник комиссара линкольновцев, стал комиссаром четвертой роты в Линкольновском батальоне. (Они не родственники, эта новость только тем и интересна.) Мне сообщают, что пленный фашист сказал: «Я знаю — мне предстоит умереть, но прошу вас расстрелять меня, а не отдать на растерзание львам в Барселонском зоопарке» (Франко внушает им, что «красные» способны на все, вдобавок барселонские львы и в самом деле оголодали). Мне сообщают, что Ворош займет место Тайсы в барселонской редакции «Добровольца», а мне — так как Гордона назначили jefe комиссариата — дадут в помощники Джима Ларднера: в одиночку с выпуском бюллетеня не управиться.