Сергей Алексеев - Дождь из высоких облаков

Потом набрал номер Надежды, послушал длинные гудки и бросил мобильный телефон на сиденье.

Ехал зло, рискованно, с частыми выездами на встречную полосу, в последний миг уворачиваясь от машин. И все-таки через несколько минут гонки увяз в плотной пробке. Кое-как пробившись к бордюру, Иван приткнулся на тротуаре и побежал в темный зев метро...

В пентхаусе было сумеречно из-за темной отделки, хотя окна выходили на все стороны света, а распахнутые раздвижные перегородки создавали ощущение большого, пустого и необжитого пространства.

– И что... это? – Надежда озиралась, ее первоначальный испуг сменился защитной иронией. – Павильон с декорациями? Киностудия?

– Теперь это твой дом.

– Мой дом?

– Уютная квартирка на чердаке. Самое ценное здесь камин и зимний сад. Пошли!

– Значит, ты даешь мне работу с предоставлением жилплощади?

– Петрова, я еще, между прочим, женюсь на тебе!

– И муж? – Она стремительно пошла по комнатам. – Замечательно. Сегодня мой день!.. Так, здесь надо заменить шторы. А кровать переставить головой на север. Это что? А, санблок спальни...

– Обрати внимание на кровать, – тоном гида сказал Илья. – Видишь резьбу?

– Вижу, и что?

– Это храмовая отделка буддистского монастыря. Пятнадцатый век.

– Монахи спят на таких аэродромах?

– Нет... У них в храмах идет ремонт. А наши ребята покупают то, что... им не нужно, привозят в Москву контейнерами и делают мебель. Считается – супер!

– Как спится? Кошмары не мучают?

– Если только сексуальные...

Она оценивающе взглянула на кровать.

– Ничего, ничего, мне здесь нравится...

– Ну наконец-то! – Он торопливо шел за ней.

Надя резко остановилась.

– Что?

– Тебе начинает что-то нравиться!

– Мне одно не нравится, Сердюк. – Она взяла его за пуговицу пиджака. – Очень не нравится.

Илья, прошедший огни и воды в издательском, очень хитром бизнесе, был всегда собран, осторожен и умел не выдавать своих истинных чувств. И сейчас, хочешь не хочешь, приходилось подыгрывать Надежде.

– Ты скажи, Петрова. Мы разберемся, исправим.

– Хочешь жениться на мне?

– Всю жизнь хочу!

– А кто будет делать предложение? Пушкин?

– Я уже делал тебе предложение! Целых два раза!

– Когда, сэр Дюк? Ты ничего не путаешь? Может, это было с другими женщинами?

– Петрова, кончай дурить. Ты ничего не помнишь?

Она упала в кресло-качалку перед холодным камином, щелкнула пальчиками.

– Говори!

Илья чувствовал себя отвратительно, видя, что все серьезное непоправимо разбавляется ее игрой, как мед дегтем, но знал, что иного тона Надя сейчас не потерпит. Он был вынужден продолжать неуместную игру и этим тяготился.

– Первый раз в пятом классе.

– Так, напомни событие!

– Мы с тобой дежурили. Мыли пол в классе...

– Мыли – помню...

– Это было перед Новым годом. Я сказал, что ты мне понравилась с первого взгляда. И что я хочу на тебе жениться.

Надежда внимательно, с печальным и искренним недоумением посмотрела на него:

– Честное слово, не помню, Илья!

– Конечно не помнишь. Потому что ты тогда писала записки Боцману.

Она просияла:

– О, Витя Климашкин! А ты не знаешь, где он?

– Где же Боцману быть? Мичманом служит на Северном флоте... Ты же не ходишь на вечера встречи. А в прошлом году было ровно десять лет, как мы закончили школу. Витька приезжал, весь в значках, аксельбантах. Про тебя спрашивал.

– Не люблю встречаться с прошлым. – Она покачалась в кресле. – И что же я ответила тебе?

– Дословно? – Илья навис над креслом.

– А ты помнишь дословно?

– Такое не забудешь. «Терпеть не могу очкариков, – сказала ты. – В очках они все слишком серьезные, но очень смешные, когда их снимают».

Надежда помедлила и подняла к нему лицо.

– Это я была такая умная в пятом классе?

– Не по возрасту...

– Ладно, а когда ты сделал второе предложение?

– На выпускном вечере. Это ты должна помнить!

– Покачай меня, – вдруг попросила Надя, устраиваясь с ногами в кресле. – Если бы топился камин, было бы очень уютно.

– Я сейчас затоплю!

– Не нужно, качай!

– Как скажешь. – Он стал старательно раскачивать кресло.

Надежда прикрыла глаза.

– На выпускном я сказала, что буду поступать на факультет журналистики.

– Да, и в связи с особым характером работы лучше всего быть незамужней.

Она встрепенулась, спросила с возмущенной горечью:

– Неужели я была такая глупая?

– Не по возрасту...

– И ты готов сделать мне предложение в третий раз?