Мaйя Валeeва - Люди и бультерьеры

— Я ж говорю, белый сильнее!! — радостно гудел чей-то грубый голос.

— Растаскиваем, слышь! — разволновался Алик. — Давай потом снова пустим!

Они схватились за ошейники и стали отдирать их друг от друга. Боба Алик оторвал, а Фарит все никак не мог отцепить Криса. Ни на какие «фу» он конечно не реагировал и продолжал, истекая слюной, держать Боба за горло. Боб кашлял и задыхался, упираясь в Криса всеми четырьмя лапами. Тогда Фарит стал придушивать Криса, и вот наконец он захрипел и отпустил горло Боба, высунув посиневший язык.

Алик был словно в каком-то трансе. Глаза его лихорадочно блестели, он был просто не в себе. Он закричал:

— Снова, снова пускаем! Давай!

— Хватит, Алик, собаки устали! — я попыталась было его остановить.

— Нет! Давай пускаем!! Фас, Боб, вперед, фас!! — и Алик толкнул Боба на нас, но Боб не шел, упирался.

— Бой окончен! Отказ, он отказывается, Алик! Проиграл! — завопили парни.

— Нет, еще, еще!! — глаза Алика сделались мутными. — Давай же, мать твою! — и он ударил Боба ногой.

— Ты псих, Алик! — закричала я и отпустила Криса.

Крис налетел на пятящегося Боба и снова впился ему в глотку. Боб почти не сопротивлялся. Теперь уже ни у кого не было сомнений, что Боб проиграл этот бой. Собак растащили. Покрытые кровавой пеной, они дышали как загнанные лошади и поводили мутными глазами. Боб уже не мог и рычать. Крис по-прежнему пытался броситься на него, хотя было видно, что и он устал. Он весь истекал кровью, но глубоких и опасных ран, похоже, не было.

Зрители окружили нас и смотрели на Криса с восхищением и уважением. Внезапно в кольцо ворвался заигравшийся молодой кавказец. Он с рычанием бросился к Крису, и совершенно изможденный бультерьер среагировал молниеносно и повис на косматой морде. Кавказец испуганно заголосил. Я с трудом оторвала Криса, который снова завелся, и задыхаясь, визжал и щелкал зубами.

Боб еле волочил ноги. Глаза его помутнели, и он дышал широко раскрытой пастью, свесив покрытый кровавой слюной прокушенный язык. Алик, с трудом скрыв недовольство, подошел и кисло улыбнулся:

— На кого вы его притравливали? На быков, что ли?

— Да нет, специально и не травили. Так, подрался пару раз с собаками, несколько кошек все же придушил… Да вот с ризеном была хорошая драка, — я пожала плечами и тоже улыбнулась. Если честно, мне было приятно, что победил Крис.

— А я травил-травил! Эх, а Фарит твой прав был, ведь самого лучшего щенка выбрал! Как это он говорил — по хвосту?

— Ну да, по хвосту…

Подошел Бонус и еще несколько парней.

— Отличный у вас буль! Не верится, что не чистокровный. Очень уж он хорош для боев. Не хотите его выставлять?

— Нет, специально не хотим. И так много дерется, — ответила я. Мне уже порядком надоело это всеобщее внимание и хотелось поскорее уйти домой и отмыть Криса от крови, осмотреть его раны.

Тут ко мне наклонился один из парней, высокий и широкий как шкаф:

— Слышь, сестренка, ты продай нам буля. Дорого дадим, а?

— Что за глупость?! — возмутилась я.

— Нет, ты подумай, сестра. Подумай. Это серьезное предложение.

— Но вам он зачем? Для боев что ли?

— Эти породы для того и созданы, девушка, — улыбнулся Бонус и кивнул «шкафу»: — Ладно, Ухо, видишь, не хотят люди! Поехали!

Все они, эти чем-то неуловимо похожие друг друга, крепкие парни в кожаных куртках, стремительно расселись по машинам и умчались в одном направлении. Уехал на своей иномарке и Бонус. У него, кажется, был сааб цвета серый металлик.

— Алик, а что это за «ухо»? Или мне показалось? — спросила я.

— Это кликуха такая. Ухо у него порвано, вот поэтому, — хмыкнул Алик и повел Боба к своей поцарапанной и побитой «шестерке».

Он всегда удивлялся, почему это люди имеют несколько имен и все они разные. Вот его, Криса, тоже иногда называли Кристобалем или Кристофером, и еще массой всяких похожих кличек, а также Псом, Зверюгой, Свиньей, Собакой, Булем, Кошкодавом… Так как люди очень любят разговаривать, рано или поздно любая нормальная собака начинает понимать почти все, о чем говорят люди. Хотя Крис не знал, зачем нужно столько лишних слов, ведь он-то понимал людей даже по интонации и по взгляду. Чужой человек, который его боится или ненавидит, обязательно назовет его Зверюгой или Свиньей. Он никогда не скажет — Хорошая Собачка. Так могут говорить только его хозяева, ну иногда и гости, их друзья. Впрочем, и у самих его хозяев имен до безобразия много — он знает, что Маму еще зовут Яна, иногда называют Дорогая, а иногда, когда Папа сердится, он зовет ее Лентяйкой. У Папы тоже есть другая кличка — Фарит, а еще его почему-то любят называть — Глава Семьи. Самого маленького хозяина зовут чаще всего Тимурка, а еще — Ребенок, Сынок или Малыш. То, что он Малыш — тоже странно для Криса. Он знает одного Малыша из соседнего подъезда — это совершенно гнусный рыжий кобель, которого все никак не удается придушить.