Виталий Протов - Жизненный путь Эмили Браун

Когда Эмили заперла за ними дверь, он тут же усадил ее в кресло, сам сел напротив нее и немедленно приступил к делу.

– Эмили… – начал он. Было заметно, что он волнуется и слова даются ему с трудом. – Я знаю, что, наверное, безразличен тебе, – он поднял руку ладонью к ней, предупреждая ее возможные возражения, – и все же я приехал сюда, чтобы сказать тебе… что ты мне нужна, потому что я люблю тебя и хочу… – закончил он скороговоркой: – …чтобы ты стала моей женой.

Она не была готова к такому повороту. Она бы предпочла, чтобы он просто предложил ей свою любовь, не претендуя на большее. Так ей было бы проще согласиться. Но он уже сказал то, что хотел сказать, и теперь ответное слово – которого она не находила – было за ней. И когда пауза слишком уж затянулась, она приняла единственно правильно решение – протянула к нему руку и прикоснулась к его губам. Он ухватился за ее пальцы, как утопающий хватается за соломинку. Стал целовать ее ладонь. Больше никаких слов между ними не было сказано – дальше говорили их руки и тела, и язык этот был доходчив и выразителен.

Клайд оказался умелым и нежным любовником. Ни разу еще с ней не обходились так, как это делал он, всем своим поведением демонстрируя, что не только ее тело интересует его, но и вся она, Эмили, как женщина, со всеми ее заботами, с душевными тревогами и радостями. Он целовал ее в губы страстными, жгучими и в то же время удивительно нежными поцелуями, он целовал ее глаза, щекотал своим дыханием раковины ее ушей. Он не старался разбудить ее, он просто вел себя естественно, даже не понимая пока, что она все еще спит. Его ласки мало трогали ее, не возбуждали в ней страсти. Лишь какое-то щемящее чувство нежности поднималось откуда-то из самого ее лона, но не более того.

Ласки его становились все более горячими. Он раздел ее, разделся сам, и они улеглись на ее кровать. Он ласкал ее губами, руками, прижимался к ней своей тяжелой и теплой плотью. Она и не думала, что мужчина может быть таким нежным и терпеливым. Она, несмотря на свои двадцать восемь лет, в вопросах любви была наивна, как юная девушка.

Когда он прижался своей щекой к ее шелковистому лобку, у нее перехватило дыхание. А он продолжал ласкать ее, целуя ее пупок, а потом опускаясь все ниже и ниже. Наконец он пальцами проложил путь для своего отяжелевшего орудия любви. И только тут он, кажется, понял, что с ней что-то не так, что-то мешает ей. Она почти никак не отвечала на его ласки, все время оставаясь абсолютно пассивной и лишь подчиняясь его рукам. Подчиняясь его рукам, она развела ноги, чтобы принять, наконец, его в себя, и он предпринял попытку войти в нее. Но раз за разом его плоть встречала пассивное сопротивление, исходившее, впрочем, не от нее, не от Эмили, а от ее лона, которое словно бы само принимало решения.

А Эмили… Эмили всем сердцем желала помочь ему, но это было вне ее власти. Ни ее широко раскинутые ноги, ни ее руки, которые тоже пришли ему на помощь, не были в состоянии сделать то, против чего противилось что-то в ней самой. И хотя в конечном счете Клайд и проник в нее и получил то, что ему было нужно, она осталась холодна и не смогла обмануть любовника ни поцелуями, которыми осыпала его лицо, когда он, тяжело дыша, обмяк и без движения распластался рядом с ней, ни словами благодарности.

Клайд был вполне зрелым мужчиной, чтобы отличить настоящую страсть от подделки. Но, видимо, он нашел в Эмили что-то такое, что заставило его наступить на свои представления о мужской чести. Если бы на месте Эмили была любая другая женщина, он, вероятно, в ту же ночь ушел бы от нее, чтобы никогда не вернуться. Но с Эмили все было по-другому. Он был готов поступиться многим, потому что эта женщина задела его за живое.

Клайд в эту ночь остался у Эмили, утром уехал, а вечером ждал ее у ворот тюрьмы, чтобы повторить вчерашний приступ. Но и новый закончился так же, как предыдущий.

Эмили не знала, как объяснить происходящее с ней – то ли сцены того насилия, которое по ее доброй воле совершали над ней, оживали в ее памяти, то ли прежние раны были так глубоки, что за восемь лет не успели затянуться. Но с другой стороны, ведь женщина проснулась в ней и настойчиво требовала ласк, только вот когда эти ласки коснулись ее, она снова окаменела.

Их совместная жизнь продолжалась целую неделю, по завершении которой Клайд понял, что все его усилия тщетны и лучше ему уйти от этой странной женщины. Утром, после очередной неудачной попытки и бессонной ночи, в течение которой он мучительно размышлял, отыскивая правильное решение, он сказал ей о том, что больше не вернется.