Андрей Ефремов - Неумолимая жизнь Барабанова

Я на три ее «не» хоть и кивал, но тут же возразил, что не совсем же мне мозги отшибло. «Или Заструга последний раз явился за Аниной подписью в школу только для того, чтобы всю процедуру я увидел? Заструга своей особой явился, чтобы показать: валяйте, мол, действуйте. А что до револьвера, так и не собирался он его передавать. И очень правильно, что не собирался. Пуля – дура! Да я-то не дурак!»

Последнее сказано было бойко, очень бойко, так что и Анюта посмотрела на меня с любопытством.

«Мне все равно, откуда вы о моих похождениях знаете, да и выбор невелик. Либо Наум, либо Анатолий, царство ему небесное. Но ответьте, успели они вам о моих детях рассказать?» Тут Алиса кивнула, и Анюта удивленно на нее посмотрела. «Ага. Так какого черта ходите вы вокруг да около? Я у вас на крючке сижу – крепче не бывает. Уже и собственную дочь пришлось спрятать неизвестно где. Неужели не ясно, что в этом во всем у меня собственный интерес? Да такой интерес, что вам, ненаглядные мои, больше и рассчитывать не на кого. Ну, разве что Заструга сейчас из-под стола выскочит и за дело возьмется».

Про Ольгу я ввернул, потому что у меня была слабая надежда: что-то такое Алиска знает и в яростном своем увлечении проговорится. Но – не вышло. Уловки моей она попросту не заметила. Только и сказала мрачно: «Мы тут ни при чем».

«Пусть ни при чем. Все равно же я буду из кожи лезть, чтобы они целы остались и к себе вернулись. Но чтобы от меня польза была, надо мне понимать, что тут делается».

Крохотными беззвучными глотками Алиса опустошила чашку, притянула к себе Анюту и заговорила.

Славная у нее получилась история!

Володька Кнопф появился в школе первым. Он достался Кафтанову вместе со школьным зданием. В обычной школе, которая была там прежде, Кнопф преподавал биологию. Был он голодный, услужливый и злой до лютости. Злобность свою он скрывал, но Алиса его раскусила сразу же. «Ах, Барабанов, я и сама девушка не обтекаемая». К тому же коллега Кнопф так лихо раскассировал бывших своих учеников по разнообразным учебным заведениям, так умело обошел бестолково негодующих родителей, что Кафтанов был очарован, а Алиса махнула рукой и решила, что излишняя злобность происходит от одного только недоедания. И что все образуется.

Потом закончили ремонт, потом привезли удивительных детей, а вместе с ними появились педагоги не чета Кнопфу. Тут для Кнопфа закончилась пора фаворитства, и на некоторое время он, по словам Алисы, стал просто невыносим. «Я добрых не жалую, Александр Васильевич, добрые – мяконькие, и никакого в них проку. Но этот… Знаете, у него одно время было прозвище – стерва».

Но и тут мой школьный друг не оплошал. Когда Кафтанов готов был отсечь «член страдающий», он вдруг явился в директорский кабинет и поведал окруженному сиянием Ксаверию нечто такое, после чего разговор о расставании с ним более не заходил. «Знала бы я, как обернется, не сидела бы сложа руки!»

За Кнопфом осталась охрана и вообще все, что Кафтанов осторожно называл «неотъемлемой часть существования». Мало этого – Алиса готова была отдать голову на отсечение, что всю систему безопасности Кнопф и придумал. «И я вас спрашиваю, Александр Васильевич, где он этого набрался?»

Первое время магнаты то и дело налетали на Ксаверия и пытались уличить его в измене. Но Кафтанов взял с ними такой тон, такими строгостями обставил каждый шаг незваных гостей, что мало помалу они оставили школу в покое, и только иногда насылали своих комиссаров. С этими Кафтанов и вовсе не церемонился. Думаю, именно его бестрепетность и внушала магнатам необходимое почтение. (Тот явный трепет, который я видел в день приезда Лисовского, объяснялся, конечно, трагическими происшествиями накануне.)

Заструга оказался прав кругом. Школа благоденствовала, и в нефтеносных топях настал Золотой век. Даже мятежная Алиса говорила о том времени с нехарактерным придыханием. «Дети! Дети! – восклицала она, – Главное, что дети научались любить». Однако бдительности Алиса не теряла (у истерических дам этот инстинкт угасает последним) и вскорости заметила, что коллега Кнопф заметался. Сначала он оказался в числе совладельцев булочной неподалеку от Таврического сада, потом взялся торговать чем-то электрическим, потом купил подвал и открыл зоомагазин. В зоомагазине у Кнопфа была анаконда, которую он рассчитывал продать за немереные деньги, и дело почти сладилось. Но покупатель обязательно хотел знать «Мальчик или девочка?» Кнопф вилял, сделка откладывалась. В конце концов несчастное существо околело от гриппа и ночью было затоплено в Фонтанке.