Дмитрий Стахов - Ретушер

Я закуриваю. Мне больше, чем прежде, нравится вкус табака.

Я открываю створки шкафа на кухне, достаю бутылку коньяка, наливаю немного в рюмку. Пью. Это вкусно. Мне нравится вкус коньяка. Правда, немного щиплет десны. Что ж, дезинфекция не помешает.

Возвратившись к столу в мастерской, я беру недоеденное яблоко, откусываю кусок. Никакой крови, никаких болезненных ощущений! Возможно ли, что мой дар может быть обращен только против других? Конечно! Как я раньше не догадался!

Эта мысль заставляет меня рассмеяться: значит, я занимался переливанием из пустого в порожнее; значит, я выдумывал черт знает что. И только ради того, чтобы самому себя пожалеть!

Я гашу сигарету в пепельнице и смотрю на часы. Неужели она не придет? Не может быть! Ну, тогда я сам приду к ней. Я найду ее, я достану ее из-под земли, ее и ее друзей, тех, кому она предоставила себя в наем. Я не позволю с собой шутить!

За моей спиной раздается легкий щелчок, я резко оборачиваюсь. В мастерскую по очереди входят трое. Первым – какой-то парень, вторым – мой дорогой агент Кулагин. Парень быстро проходит от дверей, цепко, профессионально оглядывается по сторонам, выпрастывает из-под куртки правую руку, удовлетворенно вздыхает, встает рядом со мной. Кулагин задерживается у дверей и дает войти Тане.

Она очень бледна.

Зато у Кулагина гордый вид. Словно он сделал выдающееся открытие и ждет крупной международной премии.

– Вот и мы! – говорит Кулагин. – Не ждал? Решили заехать втроем. Доставай еще фужеры. Еще четыре. У тебя будет аж пятеро гостей! Нас трое и кое-кто еще! Это будет для тебя сюрприз!

Я почти не слышу, что он говорит, делаю шаг вперед.

– Таня! – говорю я.

Мне в грудь упирается стальная рука плечистого.

– Стой где стоишь, блин! Дергается, блин! Тоже мне!

– Таня! – повторяю я.

Сейчас мне достаточно один раз взглянуть на ее лицо, чтобы понять: она никому ничего не предоставляла.

Ее просто обманули. На ее чувствах просто сыграли. Ее, как и меня, облапошили.

– Стоять, блин! – Плечистый толкает меня, я отлетаю к стене, ударяюсь о стену затылком.

Вот это больно. Я смотрю на плечистого, пытаясь вспомнить, не видел ли я его через объектив.

– Нет, нет! – словно прочитав мои мысли, с издевкой говорит Кулагин. – Ты его не снимал. А мои негативы у тебя изъяты. Так что тебе, геноссе, придется начинать с нуля! У тебя впереди огромное поле работы. Просто завидно!

Как бы в восторге он поднимает руки кверху, Танина рука тоже взмывает вверх, и я замечаю, что Кулагин с Таней скованы наручниками.

– Да-да, – говорит Кулагин. – Предосторожности. Витюнчик! Усади нашего дорогого геноссе, а то он еще грохнется в обморок. Шеф нас за такое не пожалует…

Плечистый берет меня за руку и сажает на стул.

– Так-то лучше, – говорит Кулагин. – В ногах правды нет…

Уже почти за полночь она захотела есть. В свете ночника ее тело казалось прозрачным, голубоватым. Сваливший меня сон был глубок, я с трудом выбрался из него, с трудом понял, где я, кто рядом со мной.

Мы наспех оделись, сели в машину, отправились.

Я подозревал, куда приведут нас ночные улицы: вялые потуги выбраться из затягивающей воронки и попасть в какое угодно другое место остались попытками ради попыток. Единственная надежда была на то, что после бойни столь любимый мною раньше ресторан все еще закрыт. Даже подходя к его дверям, я тешил себя мыслью, что автомобили на стоянке – машины не оттягивающихся и сорящих деньгами посетителей, а жителей окрестных домов, скинувшихся и нанявших по случаю парочку здоровенных охранников с псом-волкодавом, которого на коротком поводке держал один из них.

Я нажал кнопку звонка, и в ресторанной двери открылось маленькое окошко.

– У вас заказан столик? – спросили меня чьи-то капризно надутые губы.

– Нет, не заказан, – обреченно ответил я. – Мы просто хотели поужинать. Если вы открылись.

– Сколько вас? – вытолкнули губы.

– Двое.

Вместо губ в окошке появился большой мутный глаз. Глаз моргнул:

– Подождите минутку! – Окошко захлопнулось.

Таня стояла рядом со мной. От нее исходил густой, какой-то осенний аромат. Я достал сигареты, прикурил. Мои руки слегка дрожали, и это не укрылось от нее.

– Все будет хорошо! – сказала она. Тут дверь распахнулась.

– Пожалуйста! – Обладатель пухлых губ был стрижен почти под ноль. – Будете заходить? – Его близко посаженные глаза перебегали с меня на Таню.

– Да-да, конечно! – Она взяла меня под локоть. И мы зашли.