Евгений Попов: Мастер Хаос

Как чухонцы стали финнами.

«Если ты любишь Родину, то никогда не получай стипендию для изучения русского языка» – учил он.

Русские финны…

Суоми переживает экономическую депрессию невиданных масштабов.

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ХЕЛЬСИНКИ!

16.1.Безостановочно, прилежно склонив голову с распущенными волосами трудилась она, и невыразимое блаженство охватило одинокого г-на Безобразова, когда они погружались все глубже и глубже. Он задержал дыхание, он, кажется, уже умирал, но ничто более не удивляло его. Широко раскрытыми глазами он видел ту тьму, которая своей интенсивностью равнялась цвету его только что купленных черных башмаков на «липучках», а больше он уже ничего не видел. Естественно, что в его голове вдруг лопнул огромный золотой шар.

16.2.Всякому пожилому москвичу хорошо известно, что Страстной бульвар является одним из самых значимых мест столицы за исключением Киевского вокзала.

Овеянный легендами седой московской старины Страстной бульвар возник, как и сама Москва, в незапамятные времена, о чем каждый может прочитать в многочисленных книгах, посвященных этому вопросу.

Многое видел Страстной бульвар, расположенный в нынешние времена практически между двумя крепкими спинами двух металлических памятников: Александру Пушкину (Пушкинская пл.), у ног которого коммунисты били диссидентов, а нынче живут проститутки, и Владимиру Высоцкому, который теперь вечно будет глядеть на издревле существующий на углу (ул. Петровка – Петровский бульвар) магазин «Рыба», где раньше продавали рыбу. Кстати, если встать на место Высоцкого и «только чуточку прикрыть глаза», как велели ранние «шестидесятники» в своей культовой песне «Бригантина поднимает паруса», то можно увидеть ОДНУ малую родину упомянутого Пушкина (Харитоньевский переулок) плюс ДВЕ малых родины упомянутого Высоцкого: тихий Большой Каретный пер., где он, в отличие от Пушкина, родился, как бард, и грозную ПЕТРОВКУ-38, на свет которой он появился в качестве майора Жеглова из фильма «Место встречи изменить нельзя». Что само по себе говорит о живительной силе искусства и советской власти, ибо наш народ зачастую существует в разладе со стражами правопорядка, именуя их «ментами», а Высоцкого, наоборот, до сих пор любит.

Неудивительно, что между двумя этими спинами находится легендарный журнал «Новый мир», где бился за свободу титан Солженицын, чье имя вполне достойно еще одного металлического памятника, но его до сих пор нету. Зато рядом раскинулся бывший орган ЦК КПСС, ныне оплот нашей «неокрепшей демократии» журнал «Новое время», где у меня напечатали статью о Джойсе, но денег до сих пор не заплатили. То есть, это место получается такое как бы даже ЛИТЕРАТУРНОЕ, в отличие от Киевского вокзала, вышедшего из народного фольклора и туда же на старости лет возвратившегося. В пределах Страстного часто выпивали на скамейках делатели всякой культуры, а некоторые там даже и спали, обоссавшись, и их забирали упомянутые « менты».

Скульптор, поэт, прозаик и эссеист Федот Федотович Сучков, в юности друживший с лучшим российским писателем ХХ века Андреем Платоновым, раскрыл мне как-то глаза на важный секрет Страстного бульвара. И это вовсе не была та знаменитая дощатая «Блинная», которую нынче снесли, построив на ее месте какое-то нью-рашенское чудище, где продают пиво за безумную цену, но вкусное. Там тетя Маргарита была, а у нее дочка, которая облизывала детским язычком красную икру в баночке для придания этой икре дополнительной свежести. Тетя Маргарита позволяла, если возьмешь блины с икрой, распивать принесенную с собой водку и пиво, которое было тогда дешевое, но невкусное. Однако пустые бутылки обласканный посетитель должен был отдать непременно ей, иначе всегда получался скандал.

В пространствах Страстного можно было наблюдать прозаика Юрия Осиповича Домбровского, отбывшего 15 лет в сталинских тюрьмах, концлагерях, ссылке и, конечно же, упомянутого Федота Федотовича, отсидевшего всего лишь 13 лет. Они тихо рассказывали творческой молодежи, среди которой были ныне покойные: лидер и предтеча гей-культуры Евгений Харитонов, романист и нравственный философ Владимир Кормер, погибший от советской власти и пьянства поэт Лев Таран, ныне временно живые: будущая звезда сценографии Владимир Боер, уроженец города К., стоящего на великой сибирской реке Е., впадающей в Ледовитый океан, тогдашний плейбой и нынешний светский лев, замечательный прозаик Николай Климонтович, автор исследований о 1937 годе Леонид Новак, актер Кузьмичев, Дмитрий Александрович Пригов и др.