Михаил Берг - Письмо президенту

Для тебя, без сомнения, немецкий опыт не чужой. Вспомни, что произошло в Германии после победы над нацизмом. Я представляю, что ты, скорее всего, знаешь об этом больше моего, но позволю привести один пример. Как Германия поступила с великим философом Мартином Хайдеггером, действительно присягнувшим в 1933 нацистам, хотя если разбираться по существу, то никаких прямых приветствий или поддержки фашистского режима, всего-навсего пара речей с вариациями на тему крови и почвы, понравившихся нацистским идеологам, не вполне внятная статья в научном журнале и частное письмо - весь список преступлений. За это после войны Маpтин Хайдеггеp, значение которого для мировой культуры признавалось и до прихода к власти нацистов, был подвергнут суду истории, суровому общественному остракизму, лишен должности pектоpа в родном университете и права печататься до конца жизни. И, думаю, только потому, что ни для кого не хотели делать исключения во всеобщем процессе денацификации в послевоенной Германии. Тогда без преувеличения каждый чиновник, каждый человек, занимавший при нацистах более или менее заметное положение, вынужден был отчитаться перед специальной комиссией за все им содеянное. И немцы с присущей им дотошностью и тщательностью (подкрепленной, конечно, сочувствием французских и американских оккупационных администраций) не пропустили никого, проведя через сито очищения и насильного покаяния всех, кто делал каpьеpу с использованьем джокера партийного билета или решал свои проблемы доносительством и предательством. Каждый такой вполне гражданский, а отнюдь не уголовный процесс, оснащался огромным множеством свидетельских показаний, которые спешили дать бывшие друзья, сослуживцы или потерпевшие, все вплоть до писем, дневников, докладных записок и случайно рассказанного анекдота об этом евpейчике, помните, был у нас на кафедре, будет знать, как - ну и так далее.

Думаю, зная Германию лучшего моего, ты согласишься, что степень вовлеченности тех, кого называют простыми немцами, в преступления нацистов была никак не больше степени вовлеченности простых русских в преступления Советской власти. И там, и здесь - круговая порука, соучастие миллионов, молчаливое согласие и одобрение десятков миллионов. Hо немцы нашли в себе мужество решиться на процесс денацификации, ставший дополнением к Hюpнбеpгскому, а вот Россия не решилась. И что вышло в итоге? Власть апроприировали практически те же люди, что и раньше. И точно так же использовали в своих целях удобную для них общественную инфантильность, делающую большинство беспомощными перед социальной и политической демагогией, олицетворявшей Авторитет. А вслед за властью и собственность перешла в руки к номенклатуре, а среди нее - директоры заводов, партийные и комсомольские бонзы, инспекторы из райкомов и различных комитетов, конечно, твои коллеги, знавшие тайны, легко обмениваемые на акции. И ни психология, ни мировоззрение тех, кто оказался у pуля государства, министерств, ведомств, журналов, издательств, газет не изменились. Потому что в лучшем случае главный pедактоp заменялся своим заместителем, который, быстро усвоив новые правила игры, клял коммунистов и присягал на верность демократии.

Ведь это же самый настоящий детский сад, вообще типологичный для всей нашей государственности: детский сад - Государственная Дума, детский сад - Совет Федераций, детские сады - почти все современные институции типа Союза промышленников и предпринимателей во главе с господином Вольским, или новое изобретение - Общественная палата. Везде детский сад, где детей водит на помочах один, имеющий право. Тебя никогда не удивляло, как легко отказались от своего прошлого, пеpестpоились все те тысячи чиновников, депутатов, журналистов? С тошнотворной легкостью и уверенностью в своей безнаказанности они вешали тpусливо-подлую лабуду на уши своим читателям и слушателям, пока им это было выгодно. И как они легко стали другими, когда выгодно оказалось вешать на уши лабуду противоположную. Потому что ничуть не изменились: как руководствовались детской психологией - от нас ничего не зависит, мы люди маленькие - так и продолжают поныне.

Кстати, вот эта тема про маленького человека , которую кто только ни развивал и, прежде всего, Достоевский, ведь она опять про то же самое: маленький человек - это выросший ребенок, или взрослый, оставшийся ребенком и ведущий себя, как маленький. Не случайно, помнишь, в Карамазовых : это определение - мы, русские мальчики, мы все русские мальчики - очень точная формула русского менталитета. Хотя русского человека, на мой взгляд, куда точнее описал не Достоевский или Толстой, у них больше универсального, а именно Лесков. Не знаю, знаком ли ты с Левой Анненским - он много об этом знает.