Владимир Царицын - Вкус коньяка

Выглядело это скорей всего несколько грубовато, но Анна совершенно спокойно отнеслась к моему поступку, не обиделась, даже плечами не пожала - взяла чистую влажную тряпочку и бережно протерла портрет, хотя пыли на нем я не заметил. Потом она деликатно ушла на кухню и стала там, тихо напевая, перемывать мое стекло - сохранившиеся рюмки, фужеры и хрустальные салатницы. Я всегда считал Анну умной женщиной, такой она и была на самом деле - умная и все понимающая.

Мне стало немного стыдно. Я хотел подойти к ней и попытаться объяснить свое поведение, но вовремя понял, что этого делать не надо.

- Завтра займемся кухней, - распорядилась Анна, закончив с посудой, красиво расставив ее в серванте, сверкающую, словно только что купленную. - Деньги на кафель у тебя есть?

- Деньги есть.

- Значит, поедем и купим. Тебе что-то в бежевых тонах подойдет, гарнитур у тебя темноватый. Темно-коричневый. Надо, чтобы плитка светлая была. В нашем "Домоцентре" такой расцветки, как я ее вижу, нет. Надо в "Практик" ехать.

- Я не могу из дома выходить, - возразил я. - А вдруг Платон позвонит?

- Хорошо, я одна съезжу. - (Я знал - у Анны была старая "Нива").

- Как это одна? Плитка же тяжелая.

- А! - Анна махнула рукой. - В "Практике" грузчики погрузят, им за это деньги платят. А здесь ты перетаскаешь. А я вместо тетя у телефона посижу… Я сейчас посчитаю, сколько тебе на кухню плитки надо, а тебе - задание.

- Слушаю внимательно.

- Шкафы снять, и в гостиную - вот в этот угол. Туда же тумбы, стол и табуретки. И всю старую плитку отодрать и на помойку снести.

Вопросы есть?

- Вопросов нет!

- Посуду не побей. Сначала ее перенеси.

- Будет сделано!

Когда Анюта ушла, я не сразу приступил к выполнению ее задания.

Сел в кресло и закурил. Хотел налить себе коньяку, но передумал. Я смотрел на Зоинькин портрет и вслух спрашивал ее:

- Зоинька, Зоинька… Что бы ты сказала мне? Что бы посоветовала?

Если бы могла…

И тут неожиданно раздался телефонный звонок. Я рывком снял трубку:

- Алло?

Из трубки доносилось какое-то потрескивание и тихий гул, похожий на стон.

- Алло? - повторил я. - Алло? Кто это? Алло?.. Зоя!

Связь прервалась. Я сидел и ощущал, что мои руки дрожат мелкой дрожью, а по спине, по позвоночнику струйкой стекает холодный пот.

Пот тек и по моему лицу. Я осторожно положил трубку на рычаги, вытер платком лицо и подумал: - "Так, наверное, сходят с ума".

Второй звонок прозвучал меньше, чем через минуту. Это был Платон, его голос:

- Але! Сергей?

- Владимирович, - машинально добавил я и тут же спохватился, услышав, как Платон хмыкнул: - Да, да! Это я, Сергей. Здравствуйте,

Платон. Слушаю вас.

- Я звонил вам минуту назад, но вы меня не слышали. Со связью что-то, наверное.

- Да. Со связью… Как наши дела, Платон? Что нового?

- Дела наши отлично. Вот едем с Михаилом к вам.

- Как… едете?..

- На машине. У меня "Лексус", если это вас интересует, Сергей…

Владимирович. Михаил говорит, что тоже купит себе "Лексус".

Обязательно "Лексус". Говорит, что "Мерседесы" ему не нравятся. А к отечественным автомобилям у него вообще резко негативное отношение.

Шустрый парень, между прочим. Такой точно автомобиль купит раньше, чем права сумеет получить.

- Значит, едете…, - я не знал, что говорить.

- Будем минут через пятнадцать. Если в пробке не застрянем. Но… не должны. Вроде машин не много сегодня… Так что - ждите.

- Жду.

Я положил трубку и заметался по комнате. Через пятнадцать минут… Накормить ведь Мишку надо! Я бросился к холодильнику и уже подбегая, вспомнил, что с этим ремонтом совершенно забыл о продуктах. Сегодня днем мы с Анной жарили картошку и доели всю колбасу. Молоко тоже допили. В холодильнике у меня - шаром покати!

Что, опять картошку жарить? Я побежал к Анне.

- Анюта, выручай…

- Может, останетесь с нами, Платон? - спросил я.

Платон посмотрел на часы:

- Дела. Работа стоит.

- Так ведь время уже позднее. Какие могут быть дела в десять часов вечера? - удивился я. - Какая работа?

Платон усмехнулся:

- Самая работа в моем агентстве начинается после десяти часов вечера. Вы же, Сергей осведомлены о специфике моей работы. Днем конечно тоже работа имеется, но самый сенокос - именно вечером…

Ну, все. Ушел. Проводите меня.

У двери Платон сказал:

- Не думаю, что вам будет легко с Михаилом. Он уже три года бомжует. Привык. Убежать может. Не знаю, чем вы его удержать сможете. Надо очень постараться.