Райдо Витич - Игры олигархов

Алекс по-настоящему чувствовал себя Богом.

Обнял Ярославу и ласково поцеловал в висок:

- Кушать все равно надо, - заявил, глядя на нее в зеркало. - Может быть ты хочешь, что -нибудь особенное?

- Яд!

- Исключено.

- Тогда гинеколог!

Леший засмеялся, повернув ее к себе, обнял за голову: какая дурочка! Все мысли на лице и в глазах!

- Исключено. Ты не планировала ребенка? Я тоже, но он будет, он уже есть. В тебе.

- Зачем тебе ребенок? Ты подумай что будет, когда узнает невеста!

- Она примет его. Барбара воспитанная женщина и понятливая.

Из-за такой мелочи как внебрачный ребенок она не станет рвать выгодные отношения. Ты опять плаваешь в иллюзиях, дорогая моя, - обнял и повел за стол. - Заказать тебе что-нибудь особенное? Что ты действительно хочешь?

- Соленое. Много, - буркнула, соображая, какие еще доводы привести к аборту.

Алекс усадил ее за стол, кивнув охраннику у дверей, чтобы велел подать, что просила девушка и сел напротив, развернул газету и углубился в чтение. "Нью-Йорк таймс" - прочла Слава и, внутри опять все закипело на мужчину. Прессу он изучает! Ничего у него не изменилось!

Договор нарушил, на всех ему почихать, ее детенышем наградил - и читает!

И не стала сдерживать себя - вырвала газету и откинула.

Хочешь ребенка? Получи!

Алекс глянул на нее чуть исподлобья, но хоть бы одна мышца на лице дрогнула, хоть бы тень недовольства в глазах появилась - легкое удивление и вопрос:

- Раздражает Нью-Йорк таймс?

- Токсикоз! Хочу кашу с кетчупом!

Алекс чуть прищурил глаз и улыбнулся, намекая, что можно не стараться, тактика неверна в корне:

- Я уже слышал этот анекдот. Избито.

И получил другую газету от прислуги, а Ярослава солености во всем многообразии - от рыбной нарезки до патиссонов.

- Кушай и поедем, - развернул прессу Алекс.

Ничего его не брало. Как только он принял решение, что ребенку быть, приготовился к трудному, но интересному в своей новизне периоду жизни, сбить его с толку было трудно, а уж тем более разозлить.

Теперь ему принадлежала не одна Ярослава, теперь она была уже часть его, ведь в ней росла посаженная им жизнь. Осознание этого факта было упоительно, наблюдение за девушкой - занимательно. Он открывал новые "страницы" в себе и в ней и точно знал, они не последние. Поэтому чтобы она не творила, как бы не пыталась взбунтоваться или рассердить его, он принимал все как должное, испытывая истинное наслаждение фаната -естествоиспытателя.

Он был уравновешен и смотрел, смотрел на Ярославу, выводя ее из себя этим испытывающим, немного насмешливым взглядом.

- Ты за мной, как микробиолог за бактерией наблюдаешь. Очень интересно, да? - спросила уже в машине, желая поддеть, но Леший лишь улыбнулся и обнял ее за плечо, прижимая к себе:

- Представь, да.

- Я первая дура, что умудрилась забеременеть от тебя?

Алекс смолчал, хотя тон и слова девушки ему очень не понравились.

Что-то гадкое, желчное и неприятное было в них.

Отвернулся к окну, давая понять, что тема закрыта. Ярослава отвернулась в ответ, помолчала и твердо выдала:

- Я не буду рожать от тебя.

"Будешь, куда денешься?" Но смысл упираться, тратить время, нервы и силы, вдалбливая ей очевидное?

У него были в жизни ситуации по молодости, когда некоторые из дам тупо использовали избитые шаблоны приручения и кольцевания, заявляя, что ждут от него ребенка. Первый раз это случилось, когда ему было восемнадцать лет, но и тогда он не был настолько глуп, чтобы попасться на старую как мир уловку. Он просто отвел девушку к специалисту и тот развеял все сомнения, лишив самой сути проблемы. С красоткой они после не встречались, но урок был получен и Леший, если и случалось его любовницам поставить ему этот "типовой капкан", решал проблему радикально. И точно знал - у него нет детей, и не хотел их. Не задумывался, не желал себя обременять. И Барбара ему понравилась именно трезвым подходом к данному вопросу и полному единомыслию с женихом - иметь детей слишком хлопотно, а к чему лишние проблемы?

Но вот уже лет пять, как на этот вопрос мнение Лешего начало меняться, а у Барбары осталось прежним. Она не желала портить фигуру и загружать себя проблемами вынашивания, воспитания. Для нее ребенок, как и для многих из ее и его круга требовал проявления определенного героизма, потому что вынуждал принести в жертву ему слишком многое.

Беременность серьезно отражалась на внешности и здоровье, а это сказывалось на работоспособности и лишало многих привычных прелестей, как общения, так и личного распорядка дня, нарушало планы, режим, расписание, дарило комплексы и лишние заботы. Поэтому дамы не спешили расставаться со своими подтянутыми фигурками, элитными бойфрендами, кругом общения, ради пищащего комочка, который был нужен лишь мужчине, как повышение его статуса и знака благонадежности. Мода на беременность накатывала и отцветала быстрее, чем сакура, поэтому попасть в "волну" было сложно, а быть с животом не на пике, шокируя своей плебейской внешностью, женская часть светского бомонда желания не испытывала.