Франц Холер - Президент и другие рассказы, миниатюры, стихотворения [Сборник]

«Откуда же тогда?» — спросил Бальц. Так как гость не ответил, он протянул ему свой блокнот. «Напишите мне ваш ответ здесь. И ваше имя тоже». Тут он увидел свои рубрики «Старый мир» и «Новый мир» и вырвал этот листок. Может быть, подумал он, следует оставить его на какое-то время одного. Вставая, он вновь почувствовал острую боль в копчике, прошел с листком бумаги на кухню, сложил его пополам и выбросил в помойное ведро под раковиной.

И тут ему пришлось опереться обеими руками на раковину, так как его вдруг вырвало супом, который он съел за обедом. Растерянно он глядел на противную массу с кисловатым запахом, в которой виднелись отдельные не переваренные кусочки хлеба и сыра. Он наклонился, направил струю из крана себе в рот и снова выплюнул воду. Он почувствовал вдруг, что он только с огромным усилием еще держится на ногах, ему показалось, что из него вынуты кости.

Он уперся локтями в края раковины, чтобы не упасть, и тут почувствовал руку на своем плече. Четвертый царь стоял рядом, озабоченно на него глядя, затем он подхватил его под левое предплечье и приподнял. Потом он медленно прошел с ним в спальню, откинул с постели покрывало и усадил его на кровать. Он начал его осторожно раздевать, вплоть до его длинных подштанников и майки, потом приподнял его ноги и уложил его в постель. Дрожа от озноба, Бальц заполз под одеяло, озноб продолжал его мучить, пока царь, который, казалось, знал, что делать, снова не появился с грелкой, которую он положил ему на живот. Это его успокоило, и он погрузился в беспокойный сон, в котором его мучили кошмары.

Когда он снова проснулся, за окном уже было темно. Горела ночная лампа, и царь в своем белом комбинезоне и со звездой на лбу сидел возле его постели, склонившись над ним. Красный рубиновый камень смотрел на него подобно третьему глазу. Когда царь увидел, что Бальц проснулся, он дал ему выпить горячего чая из ромашки. Он был так слаб, что едва смог сесть. Он сделал три глотка и снова опустился на подушку. Он был весь в поту, белье прилипло к телу. Резь в копчике перешла в жгучую боль. Царь протянул ему градусник, и Бальц сунул его себе под мышку. Когда царь вынул градусник, тот показывал 40. Бальц испугался. «Врача», — прошептал он. Царь подошел к окну и на миг распахнул его. Порыв ветра ворвался в комнату и закрутил охапку снега по комнате. Царь снова закрыл окно и покачал головой. Бальц, без сил, снова погрузился в сон.

Через какое-то время его растолкали. Он не хотел вылезать из постели, но немой царь взял его под мышки и усадил. Он дал ему выпить полстакана воды, в которой он растворил аспирин или тройчатку. Бальц нехотя проглотил это, потом ему снова дали настой ромашки. Затем царь стянул с него рубашку и отутюжил ее досуха, а на него натянул пижаму. Потом сменил его длинные подштанники на пижамные брюки. Бальц застонал и хотел снова лечь, но царь натянул на него еще спортивные брюки, затем рубашку и сверху еще рубашку, и потом еще толстый свитер, и затем ватную ветровку. Затем он напялил на него шерстяную шапочку, стянул ее сверху лентой для волос и опустил капюшон. За этим последовали рукавицы и болотные сапоги и, наконец, он обмотал его своим белым плащом. Четвертый царь все тщательно подготовил. Он снес Бальца, как ребенка, вниз по лестнице, положил его головой вперед на свои санки из рога, которые стояли у входа в дом, и крепко привязал его ремнями, протянув их через грудь и живот. Затем он подтолкнул санки к площадке перед домом, где ревела снежная буря, закрыл за собой дверь, взял в зубы карманный фонарик, схватился за рога санок, сделал несколько шагов, сел на самый передок санок, и спуск начался.

Бальц хотел закричать, но у него перехватило горло. Царь мчался с ним по главной улице пустынной деревни, над которой падал снег, как обрывки белой бумаги, Бальцу казалось, что он слышит дикое пение из деревенской корчмы, но они уже оставили ее далеко позади, скорее всего это был просто ветер, который заставлял петь деревья, стойла и заборы, Бальц все еще пытался вскрикнуть, чтобы выпытать у царя его намерения, но тот держал себя уверенно и непреклонно, казалось, он знал здесь все входы и выходы, вскоре они уже миновали Почтовую улицу и просвистели по деревянному настилу через лес, который содрогался от бури, и, наконец, Бальц сдался, ему не оставалось ничего больше, как довериться своему водителю, чей легкий комбинезон он ощущал подле своей головы. Неужели царю не холодно? Бальц, закутанный в его белый плащ, чувствовал себя не просто в тепле, он чувствовал себя укрытым, упрятанным, как никогда в жизни, он закрыл глаза, и скольженье полозьев, беснование ночной вьюги, кряхтение царя, который, держа фонарь в зубах, пробивал его светом брешь перед собой в темном лесу и лишь изредка оборачивался к нему своим красным глазом, все это приводило в такое смятение мысли Бальца, что он временами терял сознание.