Виктор Левашов - Выбор жанра

— В другой раз. Что-то на сердце у меня тревожно. Поеду. Попробую улететь дневным рейсом.

— Как скажешь…

Они уехали. А часов в девять вечера в дверь позвонили. Не очень молодой милиционер в чине старшего лейтенанта назвался оперуполномоченным МУРа и сурово спросил:

— Гражданин такой-то?

Я подтвердил:

— Такой-то.

— Вы были сегодня в одиннадцать тридцать в поселке Красково?

— Был.

— Принимали участие в похищении из Дома малютки малолетнего сына гражданки Любови В.?

— Я участвовал в похищении из Дома малютки сына моего друга Сергея П. Проходите, командир, что мы стоим на пороге?

Он воспользовался приглашением, но суровости не утратил. Уже в кабинете спросил, доставая из планшетки бланк допроса:

— Где сейчас находится малолетний сын гражданки В.?

— В самолете. Примерно на полпути к Шауляю.

— Гражданин П. восьмичасовым рейсом не вылетел.

— Значит, вылетел дневным.

— Что заставило его вылететь раньше?

— Предчувствие, командир. Отцовское сердце вещее. С чего вдруг к этому делу подключился МУР?

— А вы как хотели? Киднеппинг! Шутка? Только этого нам не хватало!

— Как вы меня нашли?

— Водитель желтой «Победы» указал адрес. А вашу фамилии назвала гражданка В. Сказала: только этот засранец способен на такую авантюру.

Я возмутился:

— А она не засранка? Запихнуть мальчонку в приют!

— Ваши взаимоотношения МУР не интересуют. Расскажите подробно обо всех обстоятельствах дела. Для протокола.

— Ну, пишите…

Закончив составление протокола, опер немного подумал и заключил:

— Уголовщины не просматривается. Дело гражданское. Суд разберется.

— Не пропустить ли нам по этому поводу по маленькой? — предложил я.

— Не могу, — со вздохом отказался он. — На службе.

— Какая служба? Десять вечера!

— Да? И в самом деле. А давайте!..

Бутылка коньяка, не распитая днем с Сережей, пришлась очень кстати. Через час опер засобирался.

— Мне пора. А то эта уже заждалась.

— Эта — кто?

— Гражданка Любовь В.

— А она где?

— Да возле дома ходит.

— Передайте ей привет!..

Все получилось так, как и предсказывал Сережа. Теперь Люба осаждала суды. Все решения были в ее пользу. Тем более, что она закончила институт, вернулась в Челябинск, устроилась на работу в какую-то газету, таким образом лишила Сережу главного козыря — своей невозможности содержать сына. Но он не сдавался. На каждое решение следовала апелляция. На отклонение апелляции новая апелляция. Когда совсем припирало, менял квартиру, судебное решение не исполнялось в связи с ненахождением ответчика. Суды были то в Шауляе, то в Челябинске. Время от времени Сережа появлялся проездом в Москве с портфелем, набитым бумагами, кодексами и разъяснениями Верховного суда. Сын подрастал, отца любил, о матери и слышать не хотел, потому что ее не знал. Но он был еще слишком мал, чтобы распоряжаться своей судьбой. А все судебные увертки были уже исчерпаны. Но Сережа нашел выход.

Однажды позвонил:

— Все, конец судам. Петька остается у меня!

— Как это тебе удалось?

— При случае расскажу…

Случай подвернулся года через два. Сережа привез сына в Москву на математическую олимпиаду для школьников, победителей республиканских олимпиад. Рассказал:

— Прижали меня. Специально предупредили: не исполню решения суда, посадят. Суд назначили у нас, в Шауляе, по месту жительства ответчика. Любка известила, что прилетит на суд. Говорю Петьке: все, сынок, придется тебе теперь жить у мамы. Он спрашивает: а нельзя так, чтобы у мамы и у тебя? И тут меня озарило. Петька, говорю, ты гений! Если пойдешь по юридической части, быть тебе Кони! Нет, говорит, мне это не интересно. Купил я цветов, взял такси, встретил ее в аэропорту. Она удивилась, но цветы взяла. Отвез ее в «люкс» нашей лучшей гостиницы, специально снял для нее. Она еще больше удивилась. Вечером пригласил в ресторан. За ужином говорю: «Послушай, Люба, что мы с тобой грыземся, как собаки? У нас чудесный сын, умница, а мы его на части разрываем. Я один, ты одна… А она уже раза три успела сходить замуж и развестись… Давай попробуем жить вместе. Раньше не получилось, молодые были, дураки. Сейчас поумнели. Пусть у Петьки будет и отец, и мать. Как ты на это?» Она мне: «Ну, я не знаю, как-то это для меня неожиданно». Я продолжаю: «Ты замечательная, талантливая поэтесса. За что я тебя полюбил? За стихи! А на что размениваешься? На газетную текучку. Талант свой губишь. Я хорошо зарабатываю, не нужна тебе никакая газета. Пиши стихи, воспитывай сына. Чем плохо?» В общем, уболтал, достал стихами. Взяли шампанского, поднялись в номер. Переспали. Очень боялся я, что не встанет. Но ничего, встал. Утром отправились в суд…