Илья Масодов - Небесная соль (сборник)

— Возьми синие нитки. Зашей кожу.

— Зашей кожу, — хрипло повторил мужчина. — Сам станешь дед.

Папа так ударил ногой в дверь, что одна из створок вырвалась из петли, на ней раскололось стекло, упало на паркет и хрустнуло смертельными трещинами. Аня затряслась в шкафу. Она крепко вцепилась себе руками в плечи, чтобы не трястись, но не могла, тело всё равно дрожало, мелко-мелко билось в стенку шкафа, Аня уже вся взмокла, каким-то противным, липким потом. После удара в дверь несколько секунд было совсем тихо, потом грохнула об пол ваза, она шмякнулась с сухим треском и разлетелась на куски. Аню чуть не вырвало. В туалете за стеной завыла мать, тоскливо, как отравленная собака, которую привязали к дереву где-нибудь в лесу, а сами ушли, чтобы не видеть, как она будет дохнуть, ползать по земле и дохнуть. Сегодня мама выла как-то особенно жутко.

— Анька? — хрипло спросил папа.

Через замочную скважину дверки шкафа Аня видела, что папа не зажёг в комнате свет.

— Анька, ты где?

Аня уткнулась лицом в колени и затряслась пуще прежнего. Мать выла за стенами, лишь изредка прерываясь, чтобы набрать воздух. Он её уже надрал, поняла Аня. Он её надрал, но ему этого мало.

— Анька, — обиженно прохрипел папа. — Не прячься.

Казалось, его удивляло, что она прячется. А ведь она всегда пряталась, когда он начинал драть маму. Но теперь он её найдёт. Недаром он разбил дверь. Он знает, что она тут.

— Анька! — трубно взревел папа. — Иди ко мне, падло!

Аня заползла поглубже в заросли одежды. Она услышала, что отец включил телевизор, как всегда, погромче, и пошёл к шкафу. Мама за стеной вдруг перестала выть. Аня вся сжалась и слушала тяжёлые, неспешные шаги отца, который приближался, неотвратимо, как катящийся с горы камень. По телевизору передавали какой-то фильм, папа всегда включал погромче телевизор, потому что Аня могла очень слышно кричать. Тело отца с силой навалилось на закрытый шкаф, так, что захрустели переборки.

— Ворообушеек! — гадко прогудел он, сложив губы трубкой и подражая воздуху, гуляющему в вентиляционных дырах. — Ворообушеек!

Он тихонько постучал по дверце шкафа. Аня сидела не дыша.

— Где наш маленький воробушек? — сам себя спросил папа, ёрзая по поверхности шкафа. — Где же наш воробушек? Тут, — он опять застучал в дверцу. — Тут наш воробушек. Лучше будет, если ты ответишь папе. Где наш воробушек?

— Тут, — еле слышно отозвалась Аня.

— Ага. Тут, в коробочке. Неужели тут? Что-то не слышно.

— Чирик, — тихонько выдавила из себя Аня.

— А, теперь слышу, — сыто прохрипел папа.

Дверца шкафа заскрипела, отворяясь. Аня прижала пятки к попе и закрыла руками лицо. Над её головой зашуршала одежда.

— Ишь, куда забралась, — хрипло шепнул отец. — Знаешь, что будет больно. Папа надерёт.

— Не надо, — слабо попросила Аня. Она, впрочем, знала, что просить бесполезно.

— Разве воробушки разговаривают? — вдруг зло гаркнул отец. — Я спрашиваю! — заорал он из платяной чащи.

— Чирик! — пискнула Аня, еле сдерживая слёзы. Она знала, что плакать нельзя, это хуже всего. — Чирик, чирик.

Откуда-то сверху влезла сильная рука отца и нащупала Анину голову.

— Ага. Вот мы где.

Ладонь отца провела по рукам, которыми Аня закрывала себе лицо, по сведённым плечам девочки, залезла на спину, разворачивая волосы, потом вернулась и согнутым пальцем скользнула по Аниной шее, вверх, повторяя линию до уха. Внезапно, ухватив Аню за щиколотку, рука потащила её вверх.

— Ай, папочка, не надо! Не надо, не надо, папочка, миленький! — заголосила Аня, упираясь изо всех сил и пытаясь вырваться, но отец держал мёртвой хваткой. Он вытащил её из шкафа и бросил на пол, Аня больно стукнулась коленками, но что могла значить эта боль по сравнению с тем, что её ожидало, ведь Аня знала, что папа будет её драть, потому и вопила, и плакала, и дёргалась у него в руке. — Не надо, пожалуйста, не надо, папочка, не надо!

— Что не надо? — гадливо спросил отец, нагибаясь над упавшей Аней и запуская ей вторую пятерню поглубже в волосы.

— Драть, — упавшим голосом пролепетала Аня. — Пожалуйста, не надо драть.

— А ты ж не слушаешься! — с хитрецой заметил отец. — Я тебя звал — ты не пришла.

— Я боялась, папочка, я боялась, — жалобно заскулила Аня.

— Ага, — крякнул отец, подтаскивая её за шиворот к тахте. — Боялась. Ясно. А теперь снимай тряпки.

— Папочка…

— Снимай тряпки, падло! — заорал отец, так громко, что Ане забило уши. — А то изорву!