Бектас Ахметов - Чм66 или миллион лет после затмения солнца

Было темно и холодно. Доктор водрузил меня к себе на шею и я думал о том, что скоро мы переедем в теплую квартиру и у нас будет порядок. Ситка выздоровеет и вернется в институт. Я перестану ездить в переполненном автобусе в школу, домой буду наконец ходить пешком, и меня примут в пи онеры. Покачиваясь, я засыпал.

Привычку интересоваться тем, что могло ожидать меня впереди приобрел до школы. Учебник зоологии за 7-й класс. Бычий цепень, аскариды…Я несколько раз перечитал раздел про аскариды. "Паразиты размножаются путем… Заболевание грязных рук…". Руки я мою. Не часто, но мою.

Тогда почему я испугался?

Я отложил в сторону зоологию, но через минуту вновь листал учебник.

Переехали в конце ноября. Вернулся из школы в новую квартиру.

Пахнет краской. Три комнаты. Мебель на днях должны привезти с разных квартир. Гости разошлись. Я лег с отцом на полу.

Взбивая подушку, папа сказал:

– Теперь у нас своя квартира. Великолепно.

Что тут великолепного? Нам семерым тесно в трех комнатах.

На следующий день пришла Галя. Доктор водил ее по комнатам. Она несмело улыбалась и неслышно ходила за братом.

Вечером зашел дядя Кулдан.

– Квартира прекрасная… И район тихий.

Папа был того же мнения.

– Район исключительный. И этаж хороший.

Ситка Чарли твердил, будто американцы с год как высадились на

Луне, а Советы только и делают, что запускают спутники с собаками.

Книги Ситка брал в библиотеке Союза писателей. Работала там бурятка Люся. Раз в два месяца она звонила Ситке Чарли, чтобы он пришел за очередным журналом "Америка".

В журнале фоторепортаж о фермерской семье из Арканзаса. Тракторы, дом, дети, жена, сам фермер в джинсах и клетчатой рубашке. Более всего запал в душу текст под снимком, где семья фермера за кухонным столом.

Текст гласил: "А завтрак у них обильный. Он, например, состоит из апельсинового сока, кукурузных хлопьев, сметаны…".

Обильный завтрак расстрогал нас. Спустя месяц Шеф поджарил картошку, поставил сковородку на стол и, подмигнув, напомнил:

– А завтрак у них обильный.

Во втором подъезде поселилась семья полковника Курмангалиева.

Глава семейства дядя Урайхан работал заместителм начальника областной милиции, а его жена – тетя Шафира преподавала в женском пединституте.

Старший сын Курмангалиевых Мурат учился в медицинском, младший

Булат в параллельном с Шефом классе. Была в семье еще и дочь, восьмиклассница Ажар.

Папа и мама со старшими Курмангалиевыми сошлись тесно. Не прошло и месяца, а с уст матушки не сходило имя Шафиры.

Катил навстречу Новый год.

Доктор уговаривал маму разрешить ребятам из группы встретить

Новый год у нас. Наверняка расстрепался институтским о квартире и от своего имени позвал однокашников встречать праздник у нас.

Из его институтских приятелей больше всех запомнились два Бориса.

Один – Расновский, другой – Резников.

Расновский учил играть нас на пианино. Высокий, с узкими плечами, в свитере из тонкой шерсти, утонченный Расновский парень себе на уме и от того еще более привлекательный.

Доктор напевал "Выткался над озером алый свет зари" и просил

Борю: "Научи меня играть "Черемшину". Боря кивал головой и склонялся над клавишами: "Смотри и запоминай". Играл на пианино Расновский может и хорошо. Но не в этом была его соль. Соль Бори Расновского заключалась в отсутствии у него склонности к пустым, бессодержательным разговорам, в том, как он избегал больших и шумных компаний. Чувствовалась в нем глубокая внутренняя сила, свойства, которые напрочь отсутствовали в Докторе.

Резников намного проще Расновского. Он приносил мне семечки и во дворе на скамеечке за лузганьем мы разговаривали с ним.

– В армии служил?

– Да.

– В 56-м восстание в Венгрии видел?

– Нет. Откуда про Венгрию знаешь?

– Ситка говорил.

– А…

Боря Резников охотно слушал измышления Ситки Чарли. Брат просвещал студента с чувством, с расстановкой.

– В сорок пятом русские устроили кровавую баню. Борис, тебе известно, сколько в Берлине, в одном только метро, положили они народу? Да… Хотя откуда тебе знать… А Сталинград? Ты никогда не слышал, как пищат и стонут души немецких солдат из Сталинграда?

Резников удивленно заморгал.

– Нет, не слышал.

– Души Сталинграда пищат в трамвайных рельсах на поворотах.

– Пищат? Как пищат?

– Они пищат: "Папа, папа…!".

Я не удержался влезть:

– Папа – это ты?

Ситка рассвирипел: