Дарья Асламова - В любви, как на войне

Он ничего не знает и думает, что знает все. Это ясное указание на политическую карьеру.

Бернард Шоу Я разбита, раздавлена, уничтожена, и хорошо намыленная веревка этой ночью кажется мне не худшим выходом из положения. Моя маленькая армия, в которой я сама и генерал, и солдат, потерпела сокрушительное поражение. Я похожа на собачонку, получившую удар копытом от лошади, за которой она так долго бежала и лаяла. "Всяк знай свое место", как говорится в старинной сказке.

В ночь после выборов даже водка кажется мне безвкусной водой из-под крана. Мои друзья в качестве добровольных сиделок твердят мне общепринятые глупости, неумело перевязывая мое раненое самолюбие: "Ну, можно ли так серьезно относиться к выборам? Ведь это не более чем игра". – "Пусть так, – отвечаю я. – Хоккей тоже всего лишь игра. Но вы не удивляетесь, когда игроки ломают руки и ноги, получают трещины в позвоночниках и проламывают друг другу клюшками черепа. Игра – самая серьезная вещь на свете".

А началась эта острая, дурно пахнущая партия в политический покер обычным сентябрьским днем, когда мне позвонил любимец московской богемы ^Рюша Вульф, шоумен и тусовщик.

– Слушай, хочешь быть кандидатом в депутаты? _ начал он с места в карьер От кого? – деловито осведомилась я.

– Есть такая маленькая, не слишком известная партия "Поколение свободы".

– Впервые слышу.

– Неважно. Люди в партии молодые, хваткие и энергичные. Я сам от них буду кандидатом. Шансов пройти в Думу у них никаких, преодолеть пятипроцентный барьер они не смогут.

– Тогда какой смысл?

– Да по приколу! Удостоверение получишь, будешь его потом детям и внукам показывать, сможешь бесплатно в метро кататься.

– У меня машина.

Воображение Вульфа явно иссякло, и он начал проявлять нетерпение:

– Ну, не знаю. Гаишников будешь пугать. Всякая там депутатская неприкосновенность.

– О, придумала! Я техосмотра не прошла. Как ты думаешь, меня оштрафуют, если поймают как кандидата?

– Нет, конечно! – повеселел Вульф. – Ну, что согласна?

– Слушай, а зачем я им понадобилась?

– Нужны известные молодые люди, добившиеся какой-то свободы в стране. Вот ты, например, добилась свободы в сексе.

– Г^"- лучше, научила страну трахаться. 1еня делали? Вы должны каждую э, говорить: "Спасибо тебе, доро-е, как борец за свободу секса в рмысленного разговора прошел ^забыть, что выдвигаюсь кандиля пригласили на съезд "Поко263 Съезд проходил в лучших партийных традициях в гостинице "Россия" и поразил меня своей помпезностью. Я наивно полагала, что соберется тусовка развеселых молодых людей и с шутками-прибаутками придумает что-нибудь радикально-остренькое с перцем, нечто вроде: "Землю народам, воду матросам, ацидофильное молоко ацидофилам. Дитям мороженое, бабам цветы". Простенько и со вкусом.

Но народ в зале подобрался серьезный. На фоне ковровых дорожек и приветственных лозунгов сновали мальчики в галстуках с тем постным и одновременно лукавым выражением лиц, которое во времена моей юности отличало процветающих комсомольских работников. У всех был сдержанно-ликующий вид, объяснявшийся тем, что наспех сколачиваемая проправительственная партия "Единство" собирала под свои знамена крохотные политические объединения всех цветов радуги, зарегистрированные как минимум год назад и потому имеющие юридическую возможность участвовать в выборах. У амбициозных и тщеславных мальчиков из "Поколения свободы" появился шанс влезть, вползти, вкрасться во власть под мощным прикрытием, и за этот шанс они собирались драться всерьез.

Меня, несколько ошалелую от такого поворота событий, посадили в президиум прямо напротив графина с водой. В последний раз я сидела в президиуме в далеком пионерском детстве. И так же, как тогда, энергичные мальчики карабкались на трибуну и на прелестном бюрократическом жаргоне вещали что-то о "правах молодежи" (на кой черт сдались им эти права, хотела бы я знать!).

Я была несказанно удивлена, обнаружив в некоторых старых знакомых, которых.знала как истинных ценителей эпикурейских радостей и нетрадиционного секса, неожиданную способность мимикрировать в политических насекомых.

Задыхаясь от зловония их зловонного красноречия, я уговаривала себя, что, если уж я собралась, как свинья, вываляться в навозе политики, мне придется привыкать к этой неопрятной шумихе.

Зрители в первых рядах развлекались тем, что пялились в мое непристойное декольте. Я по своей всегдашней привычке одеваться с утра по-вечернему нарушала общую картину благопристойности съезда. "Надо бы купить что-нибудь серенькое, незаметное, в духе электората", – подумала я.