Дарья Асламова - В любви, как на войне

– Наше время истекло, – грустно сказала я. Сема вошел, как всегда, шумно и велел нам собираться.

Вертолет летит во взятый накануне Шали.

Это был долгий и страшный полет. И невероятно красивый. Мы летели над дикими высокими горами в белых снежных мантиях, почти до самой границы с Грузией. Внизу лежал мир, исполненный яркого драматизма, ведь горы сами по себе драма. Я смотрела сверху на гладкую, сверкающую пелену снегов и вздрагивала, когда каменные стены вдруг обрывались в бездну.

А потом началось самое страшное. Вертолет пытался сесть в горах, вздувая лопастями вихри снега, но все время срывался в пропасть. И все приникли к иллюминаторам. Летчик был знаменитый Герой России, прославившийся тем, что сажал вертолет высоко в горах в самых недоступных местах на одно колесо, чтобы выбросить десант. Но сейчас он делал заход за заходом, и все напрасно. Горы не давались. Он садился и словно скатывался по снегу, как на санках, в бездну. И каждый раз у нас перехватывало дыхание.

Вертолет покружил над снежной лавой, словно разборчивая муха над куском торта, и улетел ни с чем.

Именно так отвечают они, получая награды. Они – это каста, элита, золотой фонд.

Краповые береты. "Крапленные кровью", как они сами объясняют. У них репутация людей, которые сначала стреляют, а потом задают вопросы. Мужчины из мужчин в апофеозе суровой и жестокой мужественности. Про них говорят шепотом, что руки у спецназа по локоть в крови, что в штанах у них вместо члена граната без чеки, что эти ребята из особой лихости могут есть ящериц и змей, собак и живых Лягушек, запивая их водкой. Они посмеиваются над болтовней и знают, что, когда зазвучит труба, каждый из них понесет свою жизнь в руке и швырнет ее в лицо смерти.

Отряд специального назначения "Росич" – один из самых известных в России. "Мы друг для друга больше чем семья, – говорит его командир Игорь. – И у нас свои законы. Мы вынуждены жить замкнуто, закрыто для окружающих, мы создали свой мирок, который помогает нам выжить, и очень им дорожим. Про спецназовцев говорят, что у них одна извилина, которая заканчивается анальным отверстием.

Пусть так. Но поверь мне, для того чтобы остаться в живых, надо уметь не только стрелять, но прежде всего думать".

Сам Игорь в свое время закончил физико-математическую школу с золотой медалью и думать не гадал, что судьба приведет его в спецназ. После того как он в течение многих лет возглавляет "Росич", изменения, случившиеся с ним, удивляют даже его самого.

– Знаешь, мы с женой недавно отдыхали в санатории. Там в лесу жила белочка, 'которая шла на руки ко всем, кроме меня. Что я только не делал! Я двадцать дней за ней гонялся с орешками, а она ни в какую. Будто чуяла опасность.

– Ты, наверное, таки поймал ее и свернул ей шею. Сознайся!

Игорь молчит и улыбается. На шуточки гражданских здесь не принято реагировать.

"Росичи" – сторонники самых жестких мер в отношении чеченцев. "Генерал Ермолов поступал просто: один выстрел из чеченского села, и все село сносилось с лица земли, – говорят они. – В Афганистане использовался тот же метод: если по колоне стреляли, уничтожался без разговоров первый ряд домов".

"Чеченцев надо вешать, чтоб болтались между небом и землей. Для них это самая унизительная смерть", – говорит один из "росичей", парень с ярко-голубыми глазами, и тушит сигарету в пепельнице, сделанной из гранаты (кто бы ни был этот умелец, ему не откажешь в смелости, – пилить гранату не каждый рискнет).

"Росичи" знают, что их ждет, если попадутся в плен. Офицерам отрубают голову, солдатам-срочникам отстреливают указательный палец, чтоб не жали больше на курок. Убить могут только с разрешения того чеченца, который сам захватил в плен, – именно он решает судьбу пленника.

– У нас в отряде есть парень, типичный спецназовец, здоровый и тупой, как бык, – вступает в разговор "краповый берет" Николай. – Чеченцев бьет зверски. Каждый раз, когда его спрашивают: "Что ж ты их так бьешь?" – "Да потому что я их боюсь", – отвечает.

– Знаешь, что сказал Александр Невский после Ледового побоища? "Ебали, ебем и ебать будем". Вот наш ответ всем чеченцам, – говорит Игорь, и глаза У него становятся как льдинки. – Мы свое дело сделаем, только жаль, что к нам относятся как к презервативу – используют один раз, а потом выбрасывают за ненадобностью.

Как только в нас возникает нужда, мы слышим добрые слова в свой адрес, обещания, призывы "Родина на вас надеется". Но, Как только опасность миновала, мы просто отщепенцы и вновь на обочине жизни. А ведь братва только и ждет, когда спецназовцы демобилизуются, чтобы пригреть их. Вместо профессиональных воинов мы можем получить убийц.