Дарья Асламова - Приключения дрянной девчонки

Саша совсем ручной, а глаза у него грустные, как у потерявшейся собаки. Он из тех, про кого говорят "неладно скроен, да крепко сшит". У него твердые, симпатичные и банальные черты лица, сумрачные брови, его облик трудно назвать аристократическим. Внешне это основательный и уравновешенный человек, любящий тяжеловесные шутки, и трудно предположить, что его физическая сила и выносливость скрывают душевную ранимость и обостренную чувствительность. Его простоватое лицо и немного грузное тело никак не вяжутся с утонченной нервной системой. Он мне казался прекрасным экземпляром здоровяка, и я долго не могла понять, что у него нет щита против любви. Целый год я осыпала его блестками своего очарования и исполняла давно разработанное соло на тему собственной исключительности. Саша попался на удочку, и теперь глаза его затуманены любовью.

Он видит во мне не маленькую охотницу за деньгами и успехом, а Идеал, нечто похожее одновременно на мадонну и Клеопатру. (Большинство мужчин почему-то именно так представляют себе владычицу сердца, небесно-развратную, ангельскипорочную, дьявола с сердцем ребенка.) Я так изящно маскирую свой эгоизм, что мой образ в его сердце пока незапятнан. Странно, что я всегда нравлюсь серьезным, Солидным мужчинам, потенциально хорошим семьянинам. Саша похож на большую реку с медлительным течением, а я на капризную морскую волну. Я боюсь его постоянства, которое ощущаю как невидимое насилие.

. Сегодня был смешной день. Я получила в подарок от Саши косметический набор "Бабочки" вместе с примечанием, что он стал зарабатывать деньги в строительном кооперативе. Полгода Саша боялся признаться в этом и теперь со страхом ждал моей реакции. Почему-то он считал, что должна с презрением отвернуться от человека, бросившего высшую науку ради обыкновенного зарабатывания денег Господи боже мой! За кого он меня принимает? За ангела слепленного из роз, меда, росы и солнечных лучей? Неужели он не знает, что экономика властвует даже в области чувств что женщины влюблены в деньги? Впрочем, я сама виновата Я долго морочила ему голову, и он уверился, что глина, из которой я сделана, иного, лучшего сорта, чем та, из которой слеплены обыкновенные женщины.

Мне хотелось как-то отблагодарить Сашу за подарок, и я дала понять ему, что не буду звать на помощь, если меня поцелуют. Он задрожал, как яхта, готовая выйти в море с надутыми ветром парусами, потянулся ко мне всем телом и обнял с такой осторожностью, как будто я фарфоровая статуэтка. Я услышала легкое потрескивание моего сопротивлявшегося шелкового платья. Во время первого неуверенного поцелуя кто-то постучал в дверь. Мы затихли. Тогда в дверь замолотили кулаками и даже пнули ногой. Затем мы услышали бодрый крик пьяного соседа Васи: "Открывай!

Почему ты заперся?" Этот до крайности жизнерадостный человек вечно досаждал нам своим присутствием. "Он сейчас поднимет на ноги весь этаж", – прошипел Саша. Он распахнул дверь, и, глядя на его искаженное яростью лицо, я даже на миг пожалела Васю. Я ушла, оставив их разбираться (кажется, Вася был избит). Ночью я долго не могла уснуть, растревоженная поцелуями, как девочка, хотя, видит бог, Саша далеко не первый обладатель моих губ. / января 199о года. Нелепое и бестолковое празднование Нового года. Себя жалко до слез. Но все по порядку. 3декабря Юля и я решили снять телевизионный сюжет об одном собирателе анекдотов. Почему

? Да потому, что съемочная группа имела свободное время только в этот день. В пять часов вечера мы поехали на квартиру к любителю юмора. Дверь нам открыл мужичонка в тренировочных штанах и несвежей рубашке. Он и оказался героем нашего сюжета, Николаем Ивановичем. По сценарию мы берем новогоднее интервью у доморощенного юмориста за празднично накрытым столом, а в конце беседы он лихо выпивает стопку водки, закусывает хрустким огурцом и рассказывает нам пару-тройку соленых анекдотов. Накрытого стола не было, а на предложение выпить Николай Иванович холодно ответил: "Не употребляю". Делать нечего. Включили камеру, установили микрофоны, и мы со сладкими улыбками приступили к интервью. "Когда вам пришла в голову идея собирать анекдоты?" – спросила Юля. "Три года назад я завел специальную тетрадочку, куда стал записывать все услышанные мной смешные ситуации. Сейчас я вам ее покажу", – сказал обстоятельный Николай Иванович и достал из портфеля потрепанную толстую тетрадь. "Все в ней поделено на несколько частей. Вот, например, раздел политических анекдотов, а вот семейные анекдоты. Эта страничка посвящена бытовой теме, а в этой части смешные истории про животных", – так рассказывал мужичок, любовно перебирая страницы тетради. Затем он принялся бубнящим голосом читать отрывки из своего сборника. Представь себе, мой воображаемый читатель, эту диковинную сцену – чтение анекдотов человеком, который не только не умеет их артистически рассказывать, но и начисто лишен чувства юмора. Этот нудный олух мучился сам и мучил нас. Оператор наклонился к моему уху и шепнул: "Может, ему все-таки принять сто грамм?" Лучась самой сердечной улыбкой, я обратилась к нашему герою: "Николай Иванович, я все понимаю. Первый раз трудно давать интервью перед камерой. Поймите меня правильно, я не хочу вас обидеть, но, может быть, вы выпьете немного, расслабитесь, и дело пойдет легче". Николай Иванович посопел носом и сдался. Его жена сбегала к соседям за медицинским спиртом.