Николай Соловьев - Северка

В ближайших лесах растут польские грибы и случайные подберезовики.

На мху под крапивой или копытнем, растут пестрые моховики. Есть белые, крупные, в высокой зеленой траве. Оранжевые маслята совсем не прячутся. Растут на лужайке с короткой травкой, которая закрывает только их короткие ножки. Шляпки у них бугорком. В прошлом году высыпали опята. Они растут в смешанном лесу на пеньках и стволах старых берез, иногда на пяти-шести метровой высоте. Опята растут и в траве и на сгнивших, поросших мхом пнях и упавших стволах неизвестного происхождения. Серые вешенки высыпают осенью на стволах умирающих ив, вдоль старого русла речки.

В лесу бегают зверушки. Зимой я заблудился и набрел на десятки лосиных следов в снегу. Глубокие и большие, как две мои ступни.

Иду в лес, на обочине в снегу кувыркаются собаки. Мама и пять подросших щенков. Что-то подбрасывают, отходят, хватают и снова подбрасывают. Подошел ближе, смотрю – это они играют с маленькой землеройкой. Когда она шлепается в снег, то делает как без чувств, чуть выжидает, а потом пытается удрать. Я отвлек собак куском хлеба, а землеройку взял в ладони. Пока отходил подальше от собак, она претворялась дохлой и не вкусной, а сердечко колотится, колотится.

Погладил пальцем шерстку. Она высунула свой носик и стала осторожно нюхать ладонь…

Есть лисы. А летом в мягкой глине видел след кабана. Иногда лесную тропинку переползают ужи. На стволах сосен греются ящерицы.

В мае, июне, июле в лесу тьма комаров. Не помогает быстрая ходьба. Кусают в ладони, лоб, щеки. Единственное спасение – ломать ветку и обмахиваться. При беге комары не мешают. Если остановиться – сразу облепливают. К концу июля, в августе комаров заметно меньше.

Если неделю идут дожди, лесная тропинка становится скользкой, местами стоят лужи. Держатся они долго. Сохнуть им мешают высокие ели, закрывающие солнце.

К середине лета тропинки, особенно бегущие через луг, сильно зарастают. Не хочется, на бегу после дождя, собирать все капли в кроссовки. Иногда траву косят, но если траву не скосили, сам ищу косу.

После сильных ветров на тропу падают старые деревья. Приходится брать пилу.

Мусора в лесу мало. Пакета два – четыре набирается за год. Дороги, которые соединяют поселки, больше засорены, грибные тропы чистые.

Под Вяземами наткнулся на две линии старых окопов. Глубиной примерно по колено. Тянутся не прямой, а ломаной линией. Большие деревья растут иногда на краю или из самого окопа. Вторая линия глубже в лесу и отстоит от первой метров на сто. Конечно, во время войны леса там не было. По тактике, должна быть и третья линия. И проходить она должна была вдоль глубокого оврага по реке. Какой смысл давать противнику спокойно преодолеть овраг и лишь через сто метров встречать его в окопах. Но следов этой линии не видно. Или ее вспахали снаряды, или перекопали искатели.

По поводу чистоты в поселке я погорячился. Чисто, потому что добросовестно убирают дворники, среднеазиатская семья. А мусор бросают так же, как в Москве. Большинство домов без мусоропроводов.

Дети, которых заставляют вынести мусор перед уроками, бросают пакеты в траву или даже в подъезде. Взрослые дяденьки обильно усеивают землю пивными бутылками и банками, дети бросают пакетики от чипсов и сухариков, тетеньки – картонные упаковки для яиц оставляют у подъезда. Послушайте! Ведь, если мусор бросают, значит – это кому-нибудь нужно?

В библиотеке поселка взял Григоровича 'Антон Горемыка' и 'Дело было в Пенькове' Антонова. Мама дала мне почитать 'Книгу беспокойств' Дмитрия Лихачева, 'Воспоминания' и 'Колымские рассказы'

Варлама Шаламова и 'Раковый корпус' Александра Солженицына. В

Голицыно купил Герцена 'Кто виноват. Сорока-воровка. Доктор Крупов'.

'Доктора Крупова' читал впервые, и мне понравилось.

Купил диск с текстами классических авторов. Перечитал 'Очерки бурсы' Николая Помяловского и 'Педагогическую поэму' Антона

Макаренко. 'Педагогическую поэму' я читал лет пятнадцать назад, живя еще в другом государстве, и сам другой был. Хорошая книга, рад, что перечитал ее.

Несколько лет на моей книжной полке на Комсомольском стоял двухтомник Есенина. В то время я никак не мог найти времени почитать его. Мне были известны, конечно, несколько Есенинских стихотворений, песен на его стихотворения, но не более.

А сейчас вдруг стало интересно. Купил сборник Есенина. Он гений. Я читал Пушкина, Тютчева, Ахматову. Никто не может так написать о природе.