Николай Соловьев - Северка

Оно считается тяжелым, а мне как раз. Раз в минуту кладу на конвейер новую коробку передач. Сначала на станок ее. Он проламывает пленку, закрывающую отверстие в коробке. Пленка образуется после литья. Из каждой минуты двадцать секунд я свободен.

В МСК-10 собирают какие-то небольшие коробки, красят их в серебряный цвет и сушат. Я работаю на вертикальном протяжном станке.

Он с грохотом строгает мелкую штуковину. Из шлангов льется молочного цвета охлаждающая жидкость, автоматически, конечно. В конце дня ладони усыпаны черными точками – это маленькие металлические занозы.

Они слегка пощипывают, но не мешают. Избавиться от них невозможно, только со временем, когда кожа поменяется. А в рукавицах работать нельзя по технике безопасности – может затянуть. В конце смены нужно вытирать станок и выметать опилки. На конвейере убирать рабочее место не нужно.

На следующий год, летом мы с Ларисой поехали в Юрмалу. Нашелся то ли знакомый то ли Ларисин родственник, работает в Юрмале торговым юрисконсультом. Он забронировал нам домик в кемпинге в Вайвари. Это местечко на западной окраине Юрмалы. Автобус останавливается. За остановкой в лес убегает тропинка. Через минуту перед нами кемпинг.

Случайно разбросанные летние домики, столовая, несколько туалетов с холодной водой. Банные кабинки, размером с телефонные, работают во вторник и пятницу. В эти дни к ним тянется очередь в сто человек.

Столовая с открытыми выходами на все стороны света. Ешь, когда удобно, заказывай, сколько хочешь.

Жилой домик поделен на две половины. Внутри две койки, розетка, стул, тумбочка, лампа. Соседи за стенкой тяжело сопят и скрипят пружинами. Всюду жизнь. Рижский залив в ста метрах. Шум его приглушен высокой дюной, тянущейся вдоль берега. Она обросла соснами, под ногами черника. По утрам бегаю по берегу. Полоска песка вдоль берега шириной до ста метров. Песок плотный у самой воды, именно тут все и бегают. Стоят столбики с указателем километров. А через каждые триста метров – урны. Бегу на восток два, три километра. Хорошо бы добежать, пока Солнце спрятано за большим кучным облаком. А когда развернусь, в спину будет не жарко. Слева вдалеке проплывает белый теплоход. Рано, на песке еще нет отдыхающих. Велосипедисты у воды сгребают водоросли в кучки.

Возвращаюсь – кучки убирает колесный трактор. Сейчас бы туда. До

Лиелупы пробежался бы с удовольствием.

В Риге мы обошли музеи и башни. Ходили на певческое поле, на могилу Райниса среди сосен. Ездили в Сигулду, обошли три замка. У двух уцелело лишь основание из больших валунов. Третий восстанавливается эстонскими школьниками. Кирпичи старой и новой кладки чуть отличаются по цвету. С замковой башни виды окрестные холмы. Леса вокруг лиственные липа, клен, дуб. Кроны густые и потому под деревьями почти нет травы, лишь коричневые прошлогодние листья.

Латвийская Швейцария.

С экскурсией ездили в Пярну. Дорога бежит вдоль побережья. Пярну – красивый малоэтажный городок. Много деревянных домов. Пярнусский залив мельче, и на два градуса теплее, чем Рижский. В городе нет мужчин в длинных брюках, все в шортах, кроме нас, приезжих.

Пешеходная улица Калев обрывается в голубое небо.

Мне хочется найти янтарь. Своими руками найти. Раз янтарь – это бывшая сосновая смола, когда-то попавшая в морскую воду, значит искать в Юрмале бесполезно. Слишком широкий пляж отделяет сосны от воды. Когда едем на электричке из Риги в Юрмалу, пересекаем мост через реку Лиелупу. Берега хорошо просматриваются, они высоки и обрывисты, все в соснах. Может быть здесь? Вышел на ближайшей остановке. Нашел устье. Побродил. Янтаря нет. Рыбный колхоз и большое кладбище чаек. Песок белый от сотен трупиков. Большие стаи прохаживаются и кружат в небе. Про чаек. Когда мы лежим на пляже, где-нибудь в Дубулты, Дзинтари видно, как чайки патрулируют вдоль берега. Даже если их нет, стоит подбросить вверх кусочек хлеба, раз, другой. Вот и они. Ловят хлеб на лету. А в Таллинне чайки берут кусочек хлеба из поднятой вверх руки.

Красивое название станции в сторону Юрмалы: Золитуде.

В поисках янтаря мы ездили на запад от Юрмалы. Деревни, отмеченные на карте, в реальности представляют собой шесть домов. Дома добротные, вокруг лес. За грибами или черникой ходят как за водой – между прочим. Пляж такой же широкий, но безлюдный. В песке нет окурков, следов ног, он плотный и ровный. Когда по песку быстро проводишь кроссовкой, он издает звук, как шина при резком торможении. Песок почти белый и самый мелкий, что мне приходилось видеть. Янтаря и здесь нет. В широкой полосе леса между берегом и шоссе растет крупная черника, почти такая же, как под Плесецком.