Владимир Яременко-Толстой - Мой-мой

– Пия, вы занимались спортом? – спрашивает бабушка.

– Да, плаваньем, – отвечает ей Пия.

– Я вижу это по вашей спине.

Теперь и я обращаю внимание на спину, она у Пии широкая, как у молотометателя.

– Ты что, действительно занималась плаваньем?

– Да, мы плавали в лодках.

– Тогда, это была гребля.

– Это когда с веслом?

– Да, это гребля.

После массажа спины бабушка начинает массаж живота. Она немного отходит и прицеливается руками, затем бросается на толстый живот Пии, словно на что-то страшное, как на врага, которого надо задушить и победить. Она мнет его, как кусок теста на пироги. Мне смешно.

– Вы не смейтесь, Вовочка! Пие надо делать массаж на похудание.

Я чувствую на себе испепеляющий взгляд Пии и уже бесконечно жалею, что организовал все это мероприятие. Этот бессмысленный фарс. Зачем? Для кого? К чему? Получилась что-то не то, одна какая-то сплошная неловкость.

Массаж бабушка заканчивает быстро. Она поспешно прощается до завтра и бочком выскальзывает в коридор. Пия тоже уходит, говорит, что ей надо быть с Каем. Меня же к себе не приглашает и даже не говорит мне "спасибо". А я, как дурак, остаюсь один. Я так и не успел кончить. Мне еще хочется ебаться. Мне хочется женщину. И я звоню Ольге.

С Ольгой я познакомился в день Святого Валентина 14 февраля. Это был странный день. Маленький Миша тогда ночевал у меня. Резиновую кровать еще только недавно купили, и она в то время пока не так проваливалась и скрипела. Мы спали на ней вдвоем. Долго, часов до десяти. В Питере зимой хорошо спится утром. Примерно так с пяти до одиннадцати. В это время снятся сладкие-сладкие сны, часто эротические и поэтому просыпаешься с эрекцией, и, если нет рядом женщины, то хочется сразу в бой, одеваешься, выскакиваешь на улицу, куда-то идешь, куда-то мчишься.

Тогда мы поехали завтракать в "Муху", но не в "Арт-кафе" на Чайковского, а в главное здание в Соляном переулке. Там буфет получше. И продавщицей там работает очень приятная тетенька, которая всех знает по именам и часто шутит. С самого утра у Миши было предчувствие, что он встретит в этот день свою судьбу. И это предчувствие его не обмануло. Миша ее действительно встретил, но сначала мы встретили Лошадиную Настю. Фамилия Лошадиной Даши была Жогина, в моей записной книжке человек несведущий может прочитать ее как Жопина, а Лошадиной мы прозвали Дашу за то, что была она высокой и угловатой девкой, при этом немножечко глуповатой, но в меру, впрочем, как и все мухинки. Ее папа был скульптор, но фамилия его мне ни о чем не говорит, а мама – художник. Одним словом, у нее были типичные мухинские родители.

Она стала в очередь за нами, и я предложил ей угостить ее кофе. Даша была неожиданно удивлена и согласилась. Она подсела к нашему столику и я сказал, что нам нужно сделать несколько снимков здания Русского Музея, о которых меня просил мой австрийский друг Хайдольф Гернгоросс, приезжающий читать в нем лекцию в апреле. Хайдольфу они нужны будут для книги-каталога, выходящей осенью этого года в венском "Тритон-Ферлаге". В книге он хочет опубликовать отчеты о своих проектах за последние десять лет, в том числе и свою санкт-петербургскую лекцию, иллюстрацией к которой он хочет поместить здание фасада Русского Музея.

– Лучше всего, – сказал я. – Если перед зданием музея будет стоять или что-то делать какая-нибудь девушка, но лучше – две.

– У меня есть подруга, – заметила Даша, – с которой мы вместе учились, но она теперь бросила учебу и работает в бюро похоронных услуг. Мы можем за ней зайти и взять ее с нами.

– А что она там делает, в этом своем бюро похоронных услуг? – заинтересовался Миша. – Покойников раскрашивает?

– Нет, она выбивает на могильных плитах портреты.

– Ой, не нужна нам такая девушка, – испуганно начал отказываться я. – Ну их к черту, все эти могильные плиты вместе с покойниками и невинноубиенными!

– Нет, нужна! – отвечал возмущенный Миша. – Я всю жизнь мечтал познакомиться с девушкой из бюро похоронных услуг. А сегодня день Святого Валентина! Это вполне может быть моя судьба! Едем немедленно!

– Ладно, если ты так настаиваешь, но, запомни – я туда заходить не стану. Буду вас на улице ждать.

Бюро похоронных услуг, в котором работала подруга Даши по имени Полина, находилось где-то в районе 7-ой и 8-ой Советских в одном из дворов. Лошадиная Даша показывала дорогу. Когда мы вышли из "Мухи", повалил густой снег. Он валил и валил, и, казалось, никогда не прекратится. Я остался тусовать во дворе под снегом, а Миша и Даша скрылись в дверях похоронного бюро. Через несколько минут они появились с Полиной. Она была одета в черный рабочий халат. Ее худое лицо было мертвенно-бледным и очень красивым.