Ирина Муравьева - Неделя из жизни Дорес

И сказали: «Глотай! Ну, глотай же!»

А я, зайчик, подумала: «Чья это кровь?»

Проглотила, конечно. Раз просят.

…Вот она, эта бритва. Пощупай.

Ты совсем перестал приходить ночевать. Анаис говорит, что, если я не похудею, ты и вовсе сбежишь. Ох уж мне Анаис! Как будто она не знает, отчего я вдруг так растолстела! Ведь они мне сказали: не делать аборта! Стив, а ты мне сказал: «Делать. Делать».

Как меня разнесло! Ужас, да? Ты шутил: «Не могу спать с коровой». Ах, шутки.

…Я начала принимать эти желтые таблетки. И сразу же похудела на шесть килограммов — за день. И на шесть — за второй. А потом мне захотелось пить, и я выдула целый чайник. А потом — еще шесть. Но я не могла спать, потому что ты перестал приходить ночевать. Через неделю я купила еще одну упаковку и начала принимать двойные дозы, и все время пила очень много воды. Как хотелось мне пить!

Отец позвонил, что ты в баре и ты не один. Я подъехала к бару и увидела тебя сквозь стекло. Ты обхватил ее одной рукой, а другую просунул ей в вырез.

Что я сделала, муж? Что я сделала, Стив? Я разбила стекло. Ха-ха-ха! Я увидела, как… Все вскочили, да, Стив? А потом…Что потом? Стивен, Стивен.

Моя жена Дорес Шумни двенадцать лет находится в коме. Я считаю утверждения ее родителей — Мери Гленн и Саймона Гленн — глубоко бессмысленными и провокационными. Они уверяют, что моя жена, двенадцать лет находящаяся в коме, продолжает узнавать тех, кто навещает ее, и пытается разговаривать. Врачи очень внимательно обследовали состояние моей жены, и они пришли к выводу, что там ничего, кроме мышечных сокращений, не происходит. А они не зависят от сознания. Сокращения эти — сами по себе. Мозг моей жены Дорес Шумни поражен на девяносто девять и девять десятых процента, и хотя ее родители продолжают повторять, что ее умственное развитие все равно что у трехлетнего ребенка, медицинские факты это не подтверждают.

Бритва — вон, в рукаве! Уведи их быстрей. Для чего вы пришли? Что вам нужно?

Стив, как много народу! Я помню одну. Высокую, в голубом колпаке. Я видела, как она выдергивала волосы у себя из подбородка.

Зайчик, ты не волнуйся! Мама обижала меня, когда я была малышкой. Потому что она хотела уйти от отца, а из-за меня не могла. Я много болела, и она осталась дома. Потом попривыкла. Она меня ни за что не убьет.

Ведь если бы она хотела этого — ей разве мешают?

А как ты их выталкивал, Стив!

Как кричал!

Ты меня защищал. Понимаю.

Маму все же мне жалко. Ей не повезло. Ни секунды отца не любила!

Попытки президента Соединенных Штатов и губернатора штата Огайо удовлетворить просьбу родителей Дорес Шумни, которые обратились в Верховный Суд Соединенных Штатов с тем, чтобы добиться постановления, запрещающего Стивену Шумни прервать искусственное питание его жены, поддерживающее ее жизнь в течение двенадцати лет, не увенчались успехом. Верховный Суд соединенных Штатов не посчитал себя вправе вмешиваться в частные дела граждан, и многолетнее разбирательство, имеющее место между родителями Дорес Шумни Саймоном и Мери Гленн и ее мужем Стивеном Шумни по поводу того, имеет ли Стивен Шумни юридическое право перестать искусственно поддерживать жизнь своей находящейся в коме жены, завершилось в пользу Стивена Шумни. Утром двенадцатого апреля Дорес Шумни была отключена от системы питания. Ее родителей Саймона и Мери Гленн в этот момент в здании хосписа не было.

День первый, 12 апреля.

Пить, пить, пить. Вижу Стивена. У Стивена дети. Они любят меня, потому что я люблю Стивена. Он любит детей. Дети любят меня оттого, что я люблю Стивена. Он любит их оттого, что они его дети. Он любит меня и оттого не дает мне воды. Вдруг я заболею. Дети любят меня. Стивен не верит, что меня можно напоить. Я люблю Стивена. Он прогнал маму и Энн. Дети любят меня. Слава Богу! У Стивена дети!

В первый же день у здания хосписа Святой Елизаветы (штат Огайо, Мелвилл) собралось больше ста человек, требующих, чтобы Дорес Шумни была вновь подключена к аппарату искусственного питания.

Что, скандал? Ну, был, конечно. Скандал был. Да. Но не по вине моего жениха. Что это вы удивляетесь, что я называю Стива Шумни своим женихом? А кто же он мне? Мы вместе уже восемь лет. У нас двое детей. Мальчику — два года, девочке — семь месяцев.

Стив мне рассказал, что там было, в хосписе. Он получил наконец добро, чтобы ее отключить. Я так считаю, что это нужно было сделать сразу, не мучить ее, бедную, двенадцать лет. Конечно, я ее видела. Не сейчас, а года три назад. Потом я уже не ходила туда. Я была беременной и кормила. Беременной женщине не нужно смотреть на это. Это просто труп, и все. Не живой человек. А именно труп. Мертвая. Я не знаю, на что мой Стив надеялся. Как вы догадываетесь, я его к ней не ревновала. Мне просто ее саму было жалко. Дорес. Ведь если бы она видела себя! Она бы этих врачей и всех этих доброхотов своими бы руками убила, я точно знаю. Издевательство какое-то над человеком! А к скандалу Стив не имеет никакого отношения. Это все начала ее мать. Она вообще, насколько я знаю, истеричка. Он вошел с другими людьми, с врачами и сестрами. Чтобы отсоединить ее от аппарата. А мать с отцом были там. И сестра двоюродная с ними. И мать набросилась на него с кулаками. Стив мне сказал, что у нее изо рта аж пена шла. Она тоже ненормальная, так мне кажется.