Алексей Колышевский - Изгои. Роман о беглых олигархах

– Это не самый дешевый товар. Он только для серьезного покупателя.

– Я как раз такой. Серьезный.

– Тогда прошу вас пройти со мной в офис. Я храню подобные вещи там.

В офисе, когда он закрыл дверь на три оборота ключа, мы обменялись крепким рукопожатием, хотя я с удовольствием обнял бы его. Я был рад его видеть – при всей своей неоднозначности Семен был славным человеком. Честным, насколько вообще может быть честным ювелир, отсидевший за скупку краденого в России и сумевший (не без моей помощи) перебросить через океан «кое-что», что позволило ему без особенных хлопот открыть дело здесь, на Бриллиантовом острове. Он был обязан мне, именно поэтому я его сейчас использовал.

– Рад видеть тебя, Пашка. Сколько лет, а зим и того больше!

– И я рад видеть тебя, Сэмэн. Ты молодцом. Седины только прибавилось, но это тебя не портит.

– Ай, Паша. Как можно испортить то, что и так испорчено с момента перевязки пупка? Когда моя аидише мама носила меня, то часто лежала на правом боку. Оттого и голова у меня похожа на фасоль.

– Не прибедняйся. Голова такая оттого, что у тебя две макушки. Значит, ты не просто умный еврей, ибо нет евреев глупых – это доказано историей, а вдвойне умный еврей.

– Эх, Павлик… Твои слова да Богу в уши…

Я достал пачку «Лаки Страйк», Семен поморщился:

– Это многих доконало. Я думал, что ты завязал.

– Семен, завязывают с другим. А курить я и не пытался бросить. Я люблю курить. Но если ты против, то я потерплю.

Семен вздохнул:

– Тогда и мне давай одну. С какой стати я просто так стану дышать твоим дымом?

Я протянул ему сигарету, мы посмотрели друг на друга и от души рассмеялись.

Некоторое время сосредоточенно курили, разглядывая каждый свое. Я осматривал его «офис» – небольшую каморку с четырьмя шкафами и письменным столом, видавшим виды, Семен украдкой посматривал на меня и еле слышно вздыхал. Я понимал, что Кистенбаум ждет моего вопроса, сам не вылезает:

– Павлик, ты будешь кофе?

– Конечно. Черный, половина ложки сахару и щепотка корицы, если есть.

Семен всплеснул руками:

– Ты в порядочной еврейской лавочке. Здесь всегда есть корица!

Он чуть помедлил.

– Однако память у тебя. Даже корицу помнишь.

Я отхлебнул. Замечательный кофе! Еще бы мне не помнить корицу, кофе с ней я пил двадцать лет назад, во время обыска, который моя группа проводила в московской квартире этого парня. Корицу помню, а звание свое тогда – нет. Чертовщина какая-то.

– Ты читал объявление в газете? – я прищурился оттого, что дым попал в глаз, и со стороны должно было казаться, что мне и самому противен собственный вопрос.

– Читал. Я покупаю эту газету с тех самых пор, как моя нога коснулась местечка под названием Нью-Йорк.

– Местечко? Ха-ха! Семен, ты по-прежнему любитель пошутить. Хотя, если учесть количество твоих соплеменников на улицах города, его и впрямь можно назвать еврейским местечком, чем-то вроде Жмеринки. Ладно… Так ты прочел мое объявление?

Семен сокрушенно вздохнул:

– Прочел.

– Ты достал?

– А что мне было делать? Конечно, достал. Если бы ты знал, чего мне это стоило! Если бы ты только знал…

– Ты хочешь сказать, что я тебе что-то должен? Может, еще хочешь, чтобы я заплатил тебе полную рыночную стоимость этого дерьма?

– Все, чего я хочу, так это не покупать больше газету.

Я вытянул из пачки очередную сигарету, затянулся и выпустил струю дыма ему в лицо:

– Хватит причитать. Давай сюда то, что достал.

Кистенбаум вытащил из кармана маленькую коробочку с кнопкой, нажал. Стена поехала вбок, и показался гигантских размеров сейф с подобием корабельного штурвала на бронированной двери. Семен подошел к сейфу, набрал комбинацию и повернул штурвал, словно заправский капитан. Да он и был капитаном, как и каждый, кто ведет собственный корабль меж острых рифов жизни, а не плывет по течению, словно безвольная щепка.

Порывшись в сейфе, который под завязку был наполнен драгоценным содержимым, он не без труда извлек средних размеров свинцовый ящик и бухнул его прямо мне под ноги.

– Вот. Забирай свою мерзость, и чтобы ты мне был здоров.

Я с нарастающим удивлением смотрел на ящик, затем поглядел на Семена и покрутил пальцем возле виска:

– Ты в своем уме? Как я с этим попаду в самолет?

– А ты открой.

В ящике, который на самом деле представлял собой цельный свинцовый саркофаг, в углублении помещался пластиковый футляр, похожий на сигарный хьюмидор и аэрозольный баллон одновременно. На баллон – оттого что сверху футляр был снабжен дозатором-распылителем. На футляре маркировка «Локхид-Мартин», [3]значок радиоактивности и надпись «основной компонент – изотоп полония-210». Я провел по баллону пальцем: на ощупь пластик. Взял в руку – так и есть: пластик; видимо, очень прочный; а сама «сигара» увесистая, весом не меньше килограмма.