Ёко Такахаси - Я люблю дождь

– Неужели они столько съедают?

– Я сразу даю им помногу, ведь бываю здесь не каждый день.

Наш разговор в комнате наверху и о кошках занял не так уж много времени. Я перехожу в соседнюю с кухней комнату и начинаю не спеша ее осматривать.

Внезапно мне на глаза попадается фотография, стоящая в углу книжной полки. Он и какая-то женщина, оба улыбаются. У женщины длинные распущенные волосы, смуглая кожа. Сфотографирована она по пояс, но по выпуклости груди и линии плеч можно представить, что она довольно полная. Когда же сделан снимок? Прическа и очертания лица выдают в мужчине человека еще молодого. Беру в руки маленькую рамку и всматриваюсь в фотографию.

– Что ты рассматриваешь? – слышится его голос.

– Вот, – протягиваю ему снимок.

– О, это давнишнее фото.

– Ваша супруга?

– Нет.

– И тем не менее близкий вам человек, не так ли?

– Почему ты так решила?

– Ну, такое впечатление складывается само собой.

– Вот как? Да, прежде она здесь жила.

– И кошки тоже?

– Да. Она крестная мать Суити-пай и Попкорна.

– А теперь?

– Мы расстались. Теперь она живет за границей. Умная была женщина.

– Гм, но красавицей ее не назовешь.

– Правда? Мне она кажется красивой.

– Вам нравятся такие женщины?

– Да в общем, нет. Но она была очень славная.

Это замечание звучит не очень-то деликатно. Неприятно, когда в твоем присутствии превозносят прежнюю возлюбленную, думаю я и возвращаю фотографию на место.

В этот миг он встает передо мной, как бы заслоняя фотографию, и пристально заглядывает мне в лицо. Когда наши глаза встречаются, он произносит:

– Ты понимаешь, что значит быть с человеком единым целым?

Растерявшись от столь неожиданного вопроса, я отворачиваюсь. Все это так внезапно, что я не знаю, куда деть глаза.

Он точно впивается взглядом в мое растерянное лицо, потом раздается его ласковый смех. Преодолевая неловкость, я тоже смеюсь.

– Я не понимаю, что это значит, – говорю в ответ.

– Скоро поймешь.

Обронив эту многозначительную фразу, он берет на руки одну из кошек и снова с помощью каких-то особых звуков созывает остальных.

Почему надо быть с человеком одним целым? Неужели отношения мужчины и женщины настолько сложны? – начинаю я мысленный разговор с самой собой. Скучно. До чего же они скучны, эти занятия в труппе!

В квадратной пещере десятки начинающих актеров томятся в ожидании своей очереди читать стихи.

Вот какой-то парень с бледным, лицом приступает к чтению Рембо [4]. Что за голос! Как ему не стыдно? Неужели этот человек когда-нибудь держал в объятиях женщину?

Тогда, в поезде, он сидел у окна и, не меняя позы, водил рукой вдоль оконной рамы. Поэтому у меня была возможность рассмотреть его пальцы. Тонкие, изящные пальцы. Я тогда подумала, что они красивы.

– Вы что будете читать? – Мои короткие воспоминания прерваны. Девушка, задавшая этот вопрос, уже давно нервно листает Бодлера [5] .

– Волнуетесь?

– Кажется, следующая очередь моя. – Еще не успев договорить, она мгновенно преображается и, откашлявшись, начинает медленно читать.

Как только голос читающей достигал высокой ноты, ее плотно обтянутые джинсами бедра вздрагивали.

Наверно, тогда было точно так же. Мое тело то и дело вздрагивало. Он с настойчивостью прикасался ко мне, эта избыточность его ласк почти пугала.

Дотрагиваться до себя он не позволяет. Такое впечатление, будто это поединок, в котором нет противников.

Я протягиваю руку, чтобы погладить его волосы. Но моя рука лишь порхает в воздухе, а вниз опускается черная тень.

В этот миг собственное тело кажется мне невероятно вытянувшимся, а он словно бы манит меня рукой откуда-то издалека. И вслед за этим – одиночество.

Неожиданно мой взгляд улавливает кошку, с которой я уже знакома. Она сидит не шевелясь и внимательно рассматривает меня. Лишь иногда, клинообразно раскрывая рот, выплескивает на нас загадочные звуки.

Все перед глазами заволакивает туман, и в это время раздается пронзительный голос, декламирующий стихи.

Почему все они любят только европейских поэтов? Извергают какие-то непонятные слова, эти слова кружатся под потолком. А потом, когда чтецы с довольным видом закрывают свои книжки, эти бесцельные слова плюхаются на холодный пол.

При том, что его слова как раз остаются.

В комнате потемнело, как будто внезапно наступил вечер. Это ливень. В одно мгновение на окно обрушились потоки воды. Со всех сторон слышатся возгласы: «Дождь?», «Ну и ливануло!»