Илья Кормильцев - Собрание сочинений. Том 2. Проза

Итак, наши истинные враги — совсем другие люди. Те, что пишут и издают книги, которые читает немногочисленный просвещенный слой общества, и создают произведения изобразительного искусства, выставляющиеся в столичных залах и галереях.

«Почему? — изумитесь вы. — Ведь влияние их численно ничтожно, а поклонники их, скорее всего, итак потеряны для нашей проповеди! К тому же доказать их антиправославную направленность очень сложно: язык у них непростой, многосмысленный, философские концепции всякие — пусть уж ими искусствоведы занимаются».

Не беспокойтесь, мои возлюбленные, мы и не будем ничего доказывать — мы будем громогласно заявлять. Желательно в суд или милицию. Мы будем делать это, потому что борьба с этими людьми даст нам столько же эфирного времени и печатной площади, сколько сто православных приютов для брошенных младенцев или тысяча духовно окормляющих бомжей или зеков батюшек. Мы окажемся в центре внимания медиа, наше рвение в деле защиты нравственности будет замечено всей страной.

Те из вас, кто более осведомлен, закономерно спросят, а не напоминает ли это неоднократно осуждаемый нами принцип «Цель оправдывает средства», которым мы всегда попрекали римско-католическое иезуитство? Не пойдем ли мы на поводу у постмодернистской философии с ее «войной симулякров», не разменяем ли благодать на рейтинг?

Вопрос закономерный, однако церковь не может оставаться глуха к веяниям времени, если желает сохранить свое присутствие в информационных потоках. Бог и не такие грехи прощает радеющим к вящей славе Его.

Но кроме рекламной эффективности подобной акции есть и другое немаловажное обстоятельство: ведь большинство этих ультракультур, адмаргинумов и прочих гельманов покушаются не только на авторитет церкви: как правило, они проводят ярко выраженную антигосударственную линию, придерживаются либеральных или даже — упаси Господи! — левых убеждений. Кто знает, не получают ли они средства к существованию от зарубежных врагов Родины… Наше рвение по отношению к этому сомнительному элементу не может остаться незамеченным и неоцененным политическим руководством. А это — путь к той самой симфонии, о которой мы мечтаем, к такому положению вещей, при котором наша организация станет не менее важным инструментом государственной политики, чем спецслужбы или органы правопорядка.

Озабоченный мирянин,

Илья К.

Слово «Антиглобализм» не каждый сможет выговорить без запинки. Именно поэтому важно понять, что оно значит. Разобраться, кто стоит по разные стороны баррикад, внезапно разделивших цивилизованный мир, пытается Илья Кормильцев.

Сиэтл, Вашингтон, Лондон, Прага, Давос, Ницца. Битые стекла, запах слезоточивого газа, полицейские в костюмах робокопов, словно взятых напрокат в Голливуде.

Демонстранты — пестрое вавилонское столпотворение, все языки и оттенки кожи. В черных прикидах анархистов, хипповатых одеяниях экологов и уж в совсем запредельных убранствах жрецов-друидов и индейских шаманов.

Их противники — унылые и изрядно перепуганные мужчины в пиджачной униформе высшего менеджерского звена, гуськом пробегающие между полицейскими рядами в зал заседаний, где обсуждается нечто зубодробительно скучное, типа «Соглашения о многосторонних инвестициях».

Демонстранты, конечно, симпатичнее. Свободный язык лозунгов, техномузыка, летящая из ревущих звуковых систем, молодая энергия и отвяз. Люди в костюмах — их положено не любить. У них много денег и машин, и они, вероятно, тайные сволочи. Ну, а что касается полиции, так тут вообще без комментариев.

И все же, все же — так ли уж все однозначно в этом противостоянии последних трех лет, получившем название «борьба против глобализации мировой экономики»?

Для начала, что такое вообще эта глобализация?

Как пошутил один видный американский обозреватель, глобализацию начал Магеллан, совершив свое кругосветное путешествие. Впрочем, шутка ли это? Вся история человечества — это движение разделенных реками, горами и морями племен навстречу друг другу. Не всегда с мирными намерениями, но навстречу. Возникновение народов, государств, империй. Этот процесс иногда ускорялся (великое переселение народов, эпоха покорения океанов, нынешние времена), иногда искусственно замедлялся (большая часть двадцатого века, прошедшая в условиях двухполюсного мира), но никогда не менял своего направления на обратное.