Илья Кормильцев - Собрание сочинений. Том 2. Проза

Следует отметить, что сам Уэлш весьма далек от воспевания того, что описывает; даже при передаче речи своих персонажей он все время сохраняет ироническую дистанцию. В этом — одно из основных отличий уэлшевской прозы от того потока «трансгрессивной литературы», которая попросту развлекается описанием периферии постиндустриального социума и составлением перечня всевозможных человеческих странностей и извращений.

Герои Уэлша (по крайней мере те, которых он любит) страстно ищут выхода за пределы своего универсума. Кончается вечеринка, уходит наркотический кайф, на тебя смотрит лишенное ночных прикрас лицо случайной подруги и какое-то тревожное, печальное чувство горького похмелья, скорее экзистенциального, чем физического, наполняет последние страницы любого произведения шотландского писателя. Выхода нет. А когда его находишь, оказывается, что нужная дверь возвращает тебя в ту точку, откуда ты начинал. И все же выход следует искать: нужно, говоря устами главного героя романа «Трейнспоттинг» Рентона, «выбрать жизнь».

Основная тема прозы Уэлша, в сущности, не нова и характерна для европейской литературы времен больших переломов, будь то появление индустриального общества на заре прошлого века, закат его в начале нынешнего или же рождение на наших глазах чего-то нового, что — по привычке к определению грядущего через прошедшее — все еще по инерции называют обществом постиндустриальным. Тема эта — воспитание чувств с целью обретения смысла существования; внимательный читатель сумеет почувствовать ее, несмотря на все пикантности изложения и демонстративную «чернуху».

Поиски прорыва к смыслу уводят героев Уэлша по разным дорогам, и зачастую этот прорыв оказывается хотя и эффектным, но иллюзорным (как в повести «Судьба всегда в бегах», где современные «мстители» оказываются на пороге гибели) или запоздалым (как в романе «Аист Марабу из кошмаров», где лежащий в безнадежной коме, но остающийся в сознании герой по крупицам восстанавливает свою бестолковую и жестокую жизнь, хотя выводы, к которым он приходит, пригодиться ему уже не смогут).

Коварный Уэлш, сознавая, очевидно, как трудно создать образ безусловно положительного героя, любит оставлять своих персонажей в самом начале нового поворота их жизненного пути и предоставляет читателю судить о том, насколько удачным окажется их выбор. Так, Рентон из «Трейнспоттинг» — безусловно, самый популярный уэлшевский герой — «выбирает жизнь», решительно порывая с компанией своих дружков, продолжающих крутиться в бесконечном беличьем колесе (наркотики-паб-дискотека-кража-суд-тюрьма), и с нажитым не совсем честным путем капиталом собирается начать новое существование — респектабельное, но лишенное той ограниченности, что возмущала его в своих родителях. Элен же из «Непокоренных» («The Undefeated» — третья часть книги «Экстази», откуда взята повесть «Судьба всегда в бегах»), напротив, впервые попав в тот мир, из которого уходит Рентон, порывает с деловым, но занудным мужем и начинает свое свободное падение.

Противоположность подобных жизненных выборов — лишь кажущаяся, если иметь в виду те задачи, которые решает Уэлш. Речь идет, в сущности, о том, что необходимым является сам акт выбора — ибо у прошлого перспектив нет. А ловушки и соблазны, губительные для души (к состоянию которой Уэлш, несмотря на всю внешнюю безрелигиозность, предельно чуток), поджидают в этой жизни каждого, будь то бизнесмен или наркоман. Ощущение настоятельной необходимости выбора, присутствующее в прозе Уэлша, и делает ее, как нам кажется, популярной и актуальной в местах, географически и исторически весьма удаленных от Мьюирхауза и Амстердама. Ибо время — на изломе, и излом этот, как всегда, проходит в первую очередь через сердца (и тела) молодых. Проходит зачастую именно в тех формах и разыгрывается в тех декорациях, что и в произведениях Ирвина Уэлша, — нравится нам это или нет.

Неологизм «поколение Икс» распространился ныне до такой степени, что вскоре его будут писать (если уже не пишут) в подъездах и на заборах. Однако, как это бывает сплошь и рядом, популярность термина далеко не означает понимания того, что он выражает, — так некогда Фимочка Собак щеголяла заковыристым словом «гомосексуализм» перед своей подругой Эллочкой Щукиной. Существует ли вообще поколение Икс, и если да, то в какой действительности? Скрывается ли за этим термином некая универсалия, или же это название мимолетного поветрия в одной отдельно взятой стране?