Юрий Мамлеев - Сборник рассказов

Облако исчезло, и поле сверхмрака возникло вокруг старика. Он был как бы в рамке, почти невидимой, внутри картины из других миров, появившейся спонтанно и созданной не красками, а незнаемой духовной энергией.

Но тихий такой, очень тихий был старичок. Неожиданно, пытаясь разглядеть его лицо, Еремеев почувствовал страх. Он был настолько чудовищен и огромен, что не мог вместиться в человеческий ум. Может быть, только дети знают отдаленно похожее на это…

Но вместо того чтобы сковать все его существо, этот сверхстрах произвел иное перевернувшее все воздействие.

Он как бы очистил все внутреннее полярным холодом далекой и абсолютной планеты. Он был настолько несовместим с возможностями человеческого ужаса, что стал пустым, невоспринимаемым, хотя то, что стояло за ним, как-то потаенно чувствовалось.

И Сергей медленно и чуть-чуть изменился внутри, оставаясь в то же время самим собой. Застрах действовал иначе, чем страх.

«Когда мужчина берет девочку-ребенка — это ужасно, но когда он соединяется с камнем или с планетой — это уже иное, это вне всего» — такая странная аналогия мелькнула в уме Сергея.

Старик исчез так же внезапно, как и появился. «Это конец, это знак, — подумал Сергей. — Чудовище прилетело».

Вечером он оказался у Валентина Боровикова.

Вместе они проанализировали старичка, назвав его «тихим».

— Это было невероятное сочетание фантома и реальности, — повторял Сергей.

И вместе они заключили: да, «чудовище прилетело», то есть и «метагалактическое облако», и «старичок» — вероятнее всего, создания чьего-то Потустороннего Ума. Может быть, какое-то великое существо из невидимых, высших вселенных спустилось и посылает сюда, в земной мир, свои ментальные фантомы, образы своего космического Ума, или чудовищные сигналы, странные шедевры, неразгаданные проекции своего бреда или величия.

— Они могут это делать, — успокоительно сказал Валентин. — Посылать к нам свои ментальные образы, как бы полуовеществляя их. Но это не дьявол, знаки совсем другие.

Может быть, это был Потусторонний Ум, который Сам создавал вселенные, находясь в центре их, по слову из древних индуистских текстов, что в силе абстракции, в силе высшей медитации лежит ключ к созданию миров, которые потом облекаются в плоть.

— Но зачем Он здесь, что Ему нужно в нашем земном мире? — бормотали они.

Ни Валентин, ни Сергей не были в силах ответить на этот вопрос. Ничего, кроме предположений. Но присутствие великого Потустороннего Ума — точнее, Его проекции — Сергей внутренне ощутил на самом себе…

Вскоре старичок опять пришел, но уже совсем странно. Сергей, в полном одиночестве, писал письмо своей сестре — она уехала в Индию — и почувствовал: кто-то сидит на кухне. Влекомый, он заглянул: старичок пусто, как труп, сидел на кухонном столике, рядом с газовой плитой, и, кажется, болтал ногами.

Сергей чуть не закричал, но вырвался лишь стон. Однако молниеносной духовной концентрацией он убил в себе страх. Тут старичок мертвенно почернел, и вокруг него точно образовалось темное поле сознания — как сеть от паука. Сергею показалось: старик взглянул на него. Взгляд этот исходил не из глаз — глаз, по видимости, вообще не было или они смотрели внутрь, а чуть виделся лик: не маска, не человек, не дух и не зверь.

Повеяло холодом, который убил бы лед, вместе с тем старик стал совсем черен, как обугленный труп, но с невидимым взглядом… Вдруг Сергей почувствовал зов — таинственный, безличный, полярный — без человеческого горя, без страсти, без зла и добра, надчеловеческий, словно ведущий в непонятно-запредельную, но полную особой жизни вселенную…

Потом все исчезло, и Сергей ощутил только стук своего сердца, ставший единственным, как биение всей его жизни.

Он глянул в комнату. Там был опрокинут стул.

Вскоре приехал Андрей.

Втроем — с Валентином — они решали, что делать. Приезд Андрея внес во всю ситуацию какую-то чудовищную ясность. Зов повторился. Некий Великий Ум, или просто Иная Реальность затаилась у входа в земную жизнь, давая о себе знать. Словно кто-то дул в сознание Сергея как в Ухо.

Возможно, это «существо» могло бы спонтанно воплотиться здесь на Земле — без отца и матери, — как «они» делают в других мирах, но такой «въезд» разрушил бы слишком многое…

В следующий раз старичок завыл. Это было так неожиданно, что Сергей замер, как остановившаяся звезда. «Таким воем, его подтекстом, его подсмыслом — сам вой был тихий, почти шепот — можно было бы, наверное, испугать самого Творца», — подумал Сергей. Потом шепот прекратился. И снова возник зов, холодный, неумолимый…