Коллектив авторов - Были 90-х. Том 2. Эпоха лихой святости

Меня как будто в сердце ударили ножом. Конечно, в Москве я тоже видела попрошаек, и взрослых, и подростков, и детей. Но те просили денег, и не раз я замечала, как презрительно смотрят нищие на тех, кто протягивает им по наивности что-то съестное. А тут! Что с тобой, моя страна, моя Россия?!

Дочка, не столько вникнув в суть нашего разговора, сколько почувствовав мое волнение, стала спрашивать, что случилось. Я схватила ее за руку и потащила в купе. На ходу объясняя, я собрала все съестные припасы, оставив лишь по бутерброду на утро, и поспешила обратно к проводнице.

Мальчик не успел отойти далеко. Я окликнула его и протянула свой пакет.

Лицо парнишки осветила благодарная улыбка. Он схватил подарок, заглянул внутрь и вытащил невскрытую упаковку с карельскими пирожками.

— Ой, а это что?

Я объяснила. Мальчик еще раз поблагодарил, поезд дернулся и неспешно тронулся. Мальчик махал нам рукой. Я горько жалела, что потратила все деньги и не могу оказать ощутимую помощь. Мне было стыдно за свое благополучие. Прошло много лет, а я не могу забыть этого эпизода.

Москва

До 90-х — учитель математики и физики. В 90-е — учитель математики. После 90-х — пенсионерка.

90-е годы… Мне около сорока лет. Я — простая советская учительница математики и физики. Очень люблю свою математику и детей, которых учу и воспитываю. Есть у меня, на мой взгляд, некоторые странности. Первая — я все считаю: ступеньки лестниц, шаги, просто считаю, когда хочу выбросить из головы негативные мысли. Это маленькая, безобидная странность. Вторая — люблю смотреть, проходя по улице, на светящиеся вечером окна. Смотрю и представляю: вот окно, где горят все лампы, раздается громкая современная музыка, веселый смех. Это празднует молодежь. Успехов вам, ребята, пусть минуют вас печали.

А в этом окне — мягкий, приглушенный свет. Здесь, мне кажется, пожилая чета отдыхает от дневных забот. Они сидят рядышком на диване, вспоминают события прожитого дня, смотрят любимый сериал, ждут новостную передачу. Им хорошо вдвоем, дети выросли, внуков пока нет. Но все еще впереди. Пусть сбудутся все ваши желания. А это окно какое-то тревожное. Мечутся тени, силуэты. Что-то случилось. У подъезда стоит «Скорая». Понятна тревога. Но помощь рядом. Пусть уйдет болезнь; здоровья тем, кто живет за этими стеклами.

Я спускаюсь в метро. В вагоне нет толчеи, места почти все заняты. Не час пик. Я разглядываю тех, кто едет вместе со мною. Вот две молодые пары: два парня, две девушки. Хорошо, по-спортивному «упакованы»: фирменная спортивная одежда, в руках — ракетки в чехлах. Едут на тренировку. Занимаются модным сейчас видом — теннисом. Весело общаются друг с другом, на других посматривают свысока.

А рядом со мной сидит совсем молодая парочка. Как-то даже непривычно слышать: горячо обсуждают, кто написал «Завтрак на траве» — Клод Моне или Эдуард Мане? Так увлечены своей дискуссией, что ничего не видят вокруг. А на них с большой укоризной, с намеком во взоре смотрит огромных размеров женщина, еще молодая, но уж очень необъятная. Да еще для двух таких же огромных клетчатых баулов никак не может найти место. Очень бесцеремонно потребовала убрать ноги солдатика, который и так забился в уголок за стойкой у самой двери. Солдат беспокойно мнет форменный берет и все с большим беспокойством посматривает на свои простенькие наручные часы. Наконец он обращается к молодому (скорее, молодящемуся) мужчине в яркой футболке и коротких шортах:

— Слышь, Степ, я доеду до «Войковской»?

Мужчина презрительно смотрит на солдата и демонстративно отворачивается. И даже сплюнул, забыв, где он находится. Достал яркий журнал и уткнулся в него носом.

Солдат, переминаясь с ноги на ногу, обращается к одному из молодых спортсменов:

— Степ, скажи, я доеду до «Войковской»?

В ответ — откровенный взрыв смеха всей четверки. Слышна реплика: «Ну и лох!»

Спустя некоторое время, взглянув на часы, солдат осторожно дотронулся своей ногой ноги поклонника живописи. Вопрос тот же:

— Степ, а Степ, мне до «Войковской» надо. Я правильно еду?

Поклонник Клода Моне молча убрал ногу поглубже под сиденье.

Солдат заволновался. Ко мне с вопросом он не обращается. Я же, глядя на этого парня, перенеслась мысленно в ту деревню Курской области, в которой я родилась, училась в школе и куда каждый год приезжаю во время своего отпуска.

Встречаясь со своими ровесниками, я вижу, как быстро они стареют в отличие от молодых и молодящихся граждан, приезжающих в деревню за чистым воздухом и экологически чистыми продуктами. И не знают (или быстро забывают), каким трудом даются эти чистые продукты. И не замечают, что даже чистый воздух не разглаживает глубоких морщин на лицах и руках сельских тружеников. Никто не требует от горожан огромных усилий, только бы относились они к людям села и деревни с бОльшим уважением. И от армии парень не «откосил», отдает гражданский долг Родине. Не виноват он в том, что не видит разницы между живописцами Моне и Мане, не держал в руках ракетку.