Петр Ореховский - Подробности Гражданской войны

Александра Невского в своём просветительском крестовом походе на

Чудском озере. Борис Михайлович сразу-то и не узнал про аудиторскую проверку, которую Сергей Михайлович затеял. Ибо занят был своим старшим сыном от первого брака, с которым приключилась серьёзная трагедия, – он очень обиделся на жену, с которой жил второй год, напился и решил покончить с собой. Будучи человеком современным, вместо использования удавок, бритв или других традиционных для вымершего ныне человека советского суицидальных предметов, он закрыл на кухне форточку, включил все конфорки на газовой плите да и заснул. Проснулся с больной головой, забыл, зачем он что делал, закрыл конфорки и вышел прогуляться; спускаясь же по лестнице, решил прикурить. В результате квартиру разнесло вдребезги, у него тоже сотрясение мозга, но в целом всё обошлось.

Правда, соседи страшно ругались, а Борис Михайлович с невесткой сильно переживали. Даже созвонились, собрались и вместе пришли к родственнику в больницу. Невестка стала жалеть своего влюблённого супруга, пустила слезу и стала гладить сына Хитрова по руке, утешая, что, дескать, ничего, главное, что живой. Борис Михайлович, глядя на эту сцену, тоже расчувствовался и сказал:

– Ты, дорогой сынок, когда в следующий раз соберёшься газом травиться, ты в окно-то прежде посмотри. Там у вас во дворе газгольдер стоит. Это что значит, какой вам газ в дом подают?

– Сжиженный, – ответила за своего мужа невестка.

– Так сжиженный-то газ тяжелее воздуха. Тебе бы на пол лечь следовало да тряпкой двери подоткнуть, раз травиться надумал. Или башку в духовку засунуть. А ты на диван забрался смерти ждать. Чему тебя в политехническом учили, бездельник. И строение повредил, и нас продолжаешь мучить…

– Ничего, он исправится, – сказала опять невестка, озадачив

Хитрова-младшего смыслом своих слов.

– Будем надеяться, что теперь он возьмётся за ум. Осталось ли только там, за что ещё уцепиться можно? – проворчал Борис Михайлович, оставил сыну передачу и пошёл восвояси.

Когда неприятности накладываются одна на другую, у них начинается интерференция, что в какой-то степени облегчает их объекту жизнь.

Так, по действиям сына Хитрова собирались возбудить дело и, как минимум, речь пошла бы о возмещении ущерба, нанесенного соседям, – восемь квартир остались без стёкол, три, включая хитровскую, ещё и без дверей. К тому же из травматологии его собирались перевести в психиатрическое отделение для лечения то ли от любовной депрессии, то ли от белой горячки… врачи не могли поверить, что молодой человек мог устроить подобный фейерверк /просто так/, чтобы наказать обидевшую его любимую женщину. Естественно, что сын Хитрова изображал глубокое душевное страдание, но торчать ещё и в психиатрическом отделении ему совершенно не хотелось. “В следующий раз я лучше тебя побью”, – сказал он как-то жене, после чего та тоже успокоилась и поняла, что сын Хитрова абсолютно нормальный современный молодой человек. Борис Михайлович в этом и не сомневался; правда, он приписывал стойкость нервной системы и отсутствие воображения генам, которые передала сыну его первая жена.

Вспоминая её, он каждый раз радовался своему разводу, хотя и второй брак Бориса Хитрова оставлял желать много лучшего… “И вот этим-то и останется после нас великая страна”, – иногда несколько патетически думал на досуге Хитров-старший, узнавая очередные подробности поведения недорослей своих коллег и начальников.

Тем временем в течение этой же недели в городе прозвучало ещё два газовых взрыва. В одном случае кроме четырёх квартир на площадке разнесло ещё и часть крыши – и это опять был взрыв газа сжиженного.

Погибли два человека. Во втором взорвался газ природный, так что всё ограничилось одной трёхкомнатной квартирой, ожогами и контузиями.

Под этим впечатлением случай с Хитровым-сыном записали как трагическую случайность, произошедшую в результате утечки газа в районе неисправной газовой плиты. По остальным же случаям было назначено административное расследование. Бориса Михайловича даже включили в состав комиссии, несмотря на то что заранее уже был сделан вывод, что часть вины за взрывы, конечно же, лежит на нём. И, что характерно, – памятуя о своей причастности к производству на свет своего старшего сына, Хитров не возражал. Кроме того, и формально, представляя областное правительство в акционерном обществе “Горгаз” Хитров-старший в лице государственного человека нёс за всё происходящее там личную ответственность. Вышестоящими начальниками отсутствие у Хитрова желания перепихнуть вину на какого-нибудь стрелочника было оценено по достоинству, и негласно