Томас Пинчон - Когда объявят лот 49

Она покидала Киннерет, еще не подозревая, куда заведет ее эта поездка. Мучо Маас — руки в карманах — с загадочным видом стоял и насвистывал "Я хочу целовать твои ноги", новую запись Бзика Дика с «Фольксвагенами» (английская группа — он в нее не верил, но все равно фанател), а Эдипа объясняла, что собирается на некоторое время в Сан-Нарцисо — просмотреть книги и бумаги Пирса, поговорить с Мецгером, вторым душеприказчиком. Мучо провожал ее в расстроенных чувствах, но не в отчаянии, и она уехала, наказав бросать трубку, когда звонит доктор Хилариус, и ухаживать за ореганом, подцепившим непонятную плесень.

Сан-Нарцисо лежал южнее, ближе к Лос-Анжелесу. Подобно многим местам в Калифорнии, имеющим названия, это был не оригинальный, имеющий свое лицо город, а скорее, группировка концепций — сводки по переписи населения или выпуску муниципальных облигаций, ядра молекул торговли, перерезанные подъездными путями от центрального шоссе. Но там жил Пирс, там был штаб, место, где лет десять назад он начал спекулировать землей, заложив таким образом первые кирпичики капитала, на которых впоследствии было возведено все остальное, пусть даже хрупкое и гротескное, но устремленное ввысь, — то, что делало город непохожим на другие и создавало, как ей казалось, ауру. Но если это место и отличалось от прочей Южной Калифорнии, его оригинальность оставалась, на первый взгляд, незаметной. В Сан-Нарцисо Эдипа прибыла в воскресенье на взятой напрокат «Импале». Не происходило ничего. Щурясь от солнца, она смотрела вниз со склона на неуклюжую панораму, которая, подобно ухоженному злаковому полю, проросла домами, взошедшими из мрачно-коричневой земли; и вспомнилось ей, как она, открыв транзистор заменить батарейки, впервые увидела печатную схему. Под этим углом зрения, с высоты, перед нею возник упорядоченный водоворот домов и улиц — с неожиданной, удивительной четкостью той схемы. Хотя в радио Эдипа разбиралась хуже, чем в Южной Калифорнии, во внешнем виде обеих моделей она увидела некий иероглифический, потайной смысл, тенденцию к выстраиванию связей. Вряд ли Эдипа смогла бы понять, о чем хочет поведать ей схема (попытайся она в это вникнуть); так же и первая минута в Сан-Нарцисо — откровение колыхалось где-то рядом, но уже за порогом ее понимания. Вдоль всего горизонта висел смог, солнце над светло-бежевой местностью было тягостным; она и ее «Шеви», казалось, остановились здесь в самый разгар странного, сиюминутного религиозного обряда. Будто на другой частоте — или из центра вихря, вращающегося слишком медленно, чтобы разгоряченная кожа ощутила его центробежную прохладу, произносились слова. Все представлялось именно так. Подумалось о Мучо, ее муже, пытающемся поверить в свою работу. Может, он чувствовал нечто подобное, глядя сквозь звуконепроницаемое стекло на коллегу в наушниках и давая сигнал к следующей записи — жестами, стиль которых монаху мог бы напомнить о елее, кадиле, потире, а на самом деле Мучо всего лишь настраивался на голос, на голоса, на музыку, ее идею, — окруженный ею, врубающийся в нее, как и все правоверные, для которых она звучала; быть может, стоя рядом со Студией А и глядя внутрь, Мучо знал, что даже услышь он музыку, все равно в нее не поверит?

Но тут эти мысли покинули Эдипу, будто солнце погрузилось в объятия облака или, нарушив "религиозный обряд", в чем бы он ни заключался, сгустился смог; по поющему асфальту, на скорости 70 миль в час она выехала на трассу, ведущую, должно быть, к Лос-Анжелесу, и двинулась дальше по пригороду, который смотрелся немногим лучше, чем тощая полоса отчуждения дороги, — размежеванный стоянками, брокерскими конторами, банкоматами, небольшими бизнес-центрами и фабриками, адреса которых нумеровались числами от семидесяти до восьмидесяти тысяч. Она ни разу в жизни не встречала на домах таких номеров. Это казалось противоестественным. Слева от нее появилась протяженная россыпь широких розовых зданий, окруженных милями колючей проволоки, в промежутках торчали сторожевые вышки; вскоре мимо просвистел вход — пара шестидесятифутовых снарядов и название ЙОЙОДИНА, скромно выведенное на конусообразных головках. Это был крупнейший в Сан-Нарцисо работодатель — "Галактроникс Дивижн", филиал "Йойодины Инк.", гиганта аэрокосмической индустрии. Пирс, как она случайно узнала, владел крупным пакетом акций и даже участвовал в переговорах с окружным налоговым инспектором, убеждая, что привлечь сюда «Йойодину» — задача номер один. Это была часть, объяснял он, его обязанностей как отца-основателя.