Томас Пинчон - Когда объявят лот 49

Сам же акт заканчивается тем, что Доменико, которому наивный Никколо выболтал свою тайну, пытается пробраться во дворец, дабы поговорить с герцогом Анжело и предать сердечного друга. Герцог в апартаментах, конечно же, занят своим любимым делом, и Доменико ничего не остается, как обратиться к помощнику коменданта, коим оказывается тот самый Эрколе, что когда-то спас жизнь юному Никколо и помог ему сбежать из Фаджио. В этом он и признается Доменико, правда, предварительно соблазнив безрассудного информатора нагнуться и засунуть голову в любопытный черный ящик — там, мол, порнографическая диорама. Над головой вероломного Доменико тут же захлопывается стальной зажим, крики о помощи заглушаются ящиком. Эрколе связывает его по рукам и ногам алыми шелковыми веревками, рассказывает Доменико, на кого тот имел несчастье напороться, лезет в ящик клещами, выдирает оттуда домеников язык, наносит пару ударов ножом, выливает в ящик чашу царской водки, перечисляя при этом и другие приятности, включая кастрацию, которым подвегнется Доменико прежде чем ему позволят умереть, все это среди воплей, безъязыких попыток молить о пощаде и мучительных усилий вырваться. Насадив язык на рапиру, Эрколе бежит к факелу на стене, поджигает язык и, размахивая им, как умалишенный, заключает акт, вопия:

Потушили свет, и кто-то в другом конце зала отчетливо икнул. — Хочешь уйти? — спросил Мецгер

— Я хочу досмотреть до костей, — сказала Эдипа.

Ей пришлось ждать четвертого акта. Второй же большей частью был посвящен затяжным пыткам, завершившимся смертью князя церкви, который предпочел мученичество санкционированию свадьбы между Франческой и ее сыном. Сцена прерывалась всего пару раз — когда Эрколе, подглядев за агонией кардинала, посылает вестовых к фаджийским "положительным элементам", настроенным против Паскуале, и просит их разнести слух о планах Паскуале жениться на своей матери, рассчитывая вызвать тем самым некоторое общественное недовольство; и еще когда Никколо проводит день с курьером герцога Анжело и слушает историю о Пропавшем дозоре, куда входило десятков пять отборных рыцарей, цвет фаджийской молодежи, стоявшие на защите доброго герцога. Однажды, во время маневров у границы со Сквамульей, все они бесследно исчезли, а вскоре доброго герцога отравили. Вечно испытывающий трудности в сокрытии своих эмоций честный Никколо заключает, что если, мол, эти два события связаны между собой, и если след ведет к герцогу Анжело, то, черт подери, пусть герцог бережется, и весь сказ. Другой курьер, некто Витторио, воспринимает это как личное оскорбление и, в своей реплике в сторону, клянется донести герцогу об измене при первой же возможности. Тем временем в комнате пыток кровь кардинала собирают в потир и понуждают освятить ее — не во имя Бога, но во имя Сатаны. Потом ему на ноге отрезают большой палец, заставляют держать его, как облатку, и говорить: "Сие есть тело мое," а остроумный Анжело замечает, что впервые за пятьдесят лет систематического вранья кардинал глаголет истину. Эта в высшей степени антиклерикальная сцена была вставлена, скорее всего, в качестве подачки пуританам тех времен (бесполезный жест, поскольку те никогда в театр не ходили, почему-то считая его аморальным).

Действие третьего акта происходит при дворе Фаджио и состоит в убийстве Паскуале как кульминации переворота, затеянного агентами Эрколе.

Пока на улицах бушуют бои, Паскуале запирается в своей патрицианской оранжерее и проводит там оргию. Среди присутствующих на веселье — свирепая черная дрессированная обезьяна, привезенная из недавнего путешествия по Вест-Индии. Разумеется, это загримированный человек, по сигналу он прыгает с канделябра на Паскуале, и одновременно полдюжины переодетых мужчин, которые до сей минуты изображали танцующих девушек, бросаются со всех сторон сцены на узурпатора. Потом минут десять эта мстительная компания практикует на Паскуале покалечение, удушение, отравление, сожжение, топтание ногами, выкалывание глаз и иные действия, а тот к нашему вящему удовольствию выразительно демонстрирует свои разнообразные ощущения. В конце концов он умирает в страшных муках, и тут маршем входит некто Дженнаро, абсолютное ничтожество, который объявляет себя временным главой государства, пока не найдется полноправный герцог Никколо.