Исаак Башевис-Зингер - Поместье. Книга II

Поначалу Миреле было неуютно. Она плохо понимала литовский выговор, имена Нотка, Хьена и Йойзл казались ей смешными, обычаи литваков — странными. Но вскоре она привыкла. Перец Носкин был учителем русского языка в талмуд-торе [24] Талмуд-тора — религиозное учебное заведение для мальчиков из малообеспеченных семей для подготовки к поступлению в ешиву. , Йойзл нашел место приказчика в мануфактурной лавке. Хьена вела хозяйство. Комната была темная, без окон, но Миреле это устраивало. Главное достоинство жилья состояло в том, что хозяйка, у которой литваки снимали квартиру, тут почти не появлялась, за жильцами никто не следил и Миреле могла спокойно хранить у себя брошюры и прокламации. К ней могли приходить гости. Здесь царила свобода, которой не встретишь у польских евреев. Когда девушки вошли в кухню, Хьена сидела и набивала папиросы. Это был дополнительный семейный заработок.

— Панна Мира, христианин приходил, — сказала Хьена по-еврейски.

— Христианин? И что сказал? — Миреле слегка покраснела.

— Ничего.

— Хьена, вот этой девушке нужна комната, недорогая. Может, подскажете что-нибудь?

— А почему бы вам ее к себе не взять? Можно вторую кровать поставить. Еще рубль в месяц будет стоить.

Миреле не ответила. Она отвела Соню в свою темную комнату, зажгла керосиновую лампу. Кровать была не застелена. Здесь стояли керосинка, круглый столик, единственная табуретка и этажерка с книгами. Соня попыталась осмотреться.

— Как темно!

— Темно, — согласилась Миреле.

И Соне показалось, что она имеет в виду другую темноту — темноту, которая царит в мире.

— Вам здесь не скучно?

— Нет. Мне некогда скучать.

На полу вдоль стены стояли деревянные головы без лиц. Головы были в париках, светлых, черных и рыжих.

— Ой! А я испугалась! — засмеялась Соня.

— Такая у меня работа. Есть женщины, у которых маловато собственных волос. Надо добавлять, вплетать локоны. Буржуазия фальшива во всем.

— Можно посмотреть?

Миреле промолчала. Деревянные головы были полые, внутри она прятала листовки, которые призывали варшавских рабочих вставать под знамя социализма.

Миреле не нуждалась в соседке, но она собиралась съезжать, и после этого Соня могла бы занять ее комнату. Кроме того, был еще один неразрешенный вопрос. Все зависело от организации. Дело в том, что типографское оборудование было конфисковано, в результате чего стало невозможно издавать газету «Пролетариат». Те, кто остался на свободе, старались не встречаться друг с другом, чтобы не дать охранке повода для новых арестов. Но потихоньку сформировался новый центральный комитет, и стали искать средства, чтобы снова начать агитацию среди рабочих. Во главе встал студент из Галиции Стефан Лама. Это было не настоящее имя, а партийная кличка. Как его звали на самом деле, не знал никто. Стефан Лама изучал в Варшавском университете математику и физику, ходил и на лекции по химии. Однако говорили, что он уже получил в Кракове диплом инженера и теперь учится только ради конспирации. Какое-то время он провел в Лемберге, где сблизился с украинскими революционерами. О себе Стефан никогда ничего не рассказывал, может, это и помогло ему избежать ареста. В организации о нем ходили легенды. Он жил в Швейцарии, Франции и Лондоне, говорил по-французски и по-немецки, умел фехтовать, мог сделать бомбу и всегда носил с собой заряженный револьвер. Стефан Лама был связан с «Народной волей», которая поддерживала «Пролетариат» и даже заключила с ним договор, что после революции Польша обретет независимость. Еще Стефан Лама знал, как изготовить поддельную купюру, если надо, но жил он бедно. Стефан Лама был единственным членом прежнего ЦК, оставшимся на свободе, и его слово было законом.

Сначала Стефан Лама приказал товарищам залечь на дно, но вскоре начал возрождать организацию. Он пришел к Миреле и рассказал о своем плане снова издавать газету. Миреле была известна преданностью и дисциплинированностью. То, что она делает дамам прически и ходит по домам, упрощает контакт и уменьшает риск. Сначала необычный проект Стефана Ламы показался Миреле совершенно безумным и неосуществимым. Но она верила в товарища Стефана и знала, что он не бросает слов на ветер. Он предложил Миреле проникнуть в типографию «Курьера», новой газеты, для которой пишет ее брат, и украсть шрифт. Кроме того, он хотел, чтобы Миреле сделала слепок ключа от типографии. Но ведь Миреле поссорилась с Азриэлом, да и сам он бывает там нечасто. Он ведь не журналист, а только пишет медицинские статьи. Но Стефан Лама нашел выход: пусть Миреле скажет, что брату нужен оттиск для корректуры, он не хочет, чтобы статья вышла с опечатками, вот и отправил в типографию свою сестру. Это было довольно опасно и могло закончиться нелепым провалом, но Стефан Лама все продумал. Оттиск дали, и Стефан сам его откорректировал, а Миреле удалось набить литерами сумки, и она принесла их Ламе на Длугую. Она никогда не думала, что воровать так легко. Потом Стефан Лама описал ей, как выглядит резальная машина, и во второй раз Миреле удалось украсть нож.