Питер Кэри - Моя жизнь как фальшивка

– Я сказал Саре, что это – отец Тины.

– Это не ее отец! – возразил Чабб.

– «Бапа», как нам обоим хорошо известно, значит «отец», – напомнил Слейтер.

Чабб оглянулся на девушку – та, уже расположившись в большом ротанговом кресле, самодовольно ухмыльнулась в ответ. Ее лицо, даже перекошенное, оставалось замечательно красивым – прозрачные карие глаза, чистая оливковая кожа. Невозможно было определить, к какой расе она принадлежит.

Чабб вырвал фотографию у меня из рук, и девушка замерла.

– Это не твой отец, – повторил он. – И ты это прекрасно знаешь!

– Может, ты ее отец, старина?

Чабб застыл; правая его рука скользнула в карман пиджака.

– Будь я ее отцом, – произнес он наконец, – я бы не позволил тебе сидеть возле нее и пускать слюни, будто потасканная старая жаба с гравюры Бердсли [86].

– Ты полегче!

– Это ты – полегче-ла. В авиакомпанию, значит, поехал? Ты ее не получишь, даже если она сама захочет. Думаешь, купил нас? Костюм, шоколад что еще ты оплатил? Ада гула, ада семут. Где сахар, там и муравьи. Очередной белый старикашка приехал в Азию купить секс.

– Сара! – воззвал Слейтер ко мне.

Но как я могла заступиться, когда знала прекрасно, что и жизнь его, и творчество построены на соблазнении?

– Ты ему веришь? – обернулся Чабб к девушке. Та ответила непреклонным взором.

Чабб махнул рукой.

– Как я устал! – вздохнул он. – До смерти устал от этой собачьей бо-до жизни!

Девушка снова усмехнулась. Скверная девчонка, сразу видно, но пойди пойми, знала ли она, о чем речь?

– Ты хоть понимаешь, как я работаю, да или нет? Видишь, как я вожусь с дурацкими велосипедами? Я ученый человек, знаешь? Диплом с отличием. С отличием! Что я тут делаю? Ради кого? Ради чего? Думаешь, я Чуа Чен Бок? Куплю тебе особняк на эти велосипеды?

– Послушай, старина!

Чабб резко обернулся:

– Ты на ее стороне, Слейтер?

– Вот именно.

– Так купи ее, – грубо сказал Чабб. – Цена сходная.

Что бы ни творилось с ним, смотреть на это было жутко: человек разваливался у меня на глазах.

– Всё забирай! – визжал он. – Одна цена-ла. Дешево, очень дешево. Жернов на моей шее – женщины, велосипеды, вулканизатор – забирай!

Он дико озирался, словно бы в поисках того, что можно ударить, уничтожить. Он был не так уж стар, едва за пятьдесят; проворно развернулся и схватил том с полки за спиной.

Я угадала, что это. – Когда я увидела серую, сморщенную, будто древесная кора, обложку, по телу пробежал трепет. В следующую секунду я услышала яростный вопль девушки и заметила торжествующую гримасу на лице Чабба.

И тут в хаосе появился очередной фактор: на лестнице возникла изуродованная шрамами китаянка – пригнувшись, со ржавым мачете в руках.

– Господи… – пробормотала я.

Чабб обернулся, и девушка бросилась вперед, чтобы вырвать у него книгу, но шуршащие тапочки выдали ее, и Чабб безжалостно отшвырнул девушку в сторону. С лязгом упал серебряный крис.

– Ну и ну… – пробормотал Слейтер.

Девушка вновь схватилась за оружие, но Чабб ногой выбил кинжал из ее руки. Тина вскрикнула, крис хоккейной шайбой пролетел через всю комнату и зацокал по ступенькам. И в ту же минуту маленькая скрюченная воительница ворвалась в комнату, размахивая своим ржавым оружием.

Я струсила окончательно, но Джон Слейтер, к чести для него, твердо преградил путь китаянке.

– Отдайте мне это, бабуся. Будьте умницей.

Лезвие, словно лопасть пропеллера, со свистом рассекало воздух, а Слейтер преспокойно протягивал руку.

Китаянка замерла, глаза ее опасно горели. Поклясться готова, в ту минуту она прикидывала, не лучше ли будет убить нас всех.

– Ну же, бабуся? – ворковал Слейтер.

Она опустила мачете, но Слейтеру его не отдала и бдительности не ослабила. И Джон не сводил глаз с китаянки, хотя заговорил с Чаббом – тот прижимал книгу к груди, словно молитвенник.

– Верни ей книгу, Кристофер.

– Не лезь не в свое дело, Слейтер.

– Положи на место. Делай, что говорят.

– Они же ни слова из нее прочесть не могут, – сказал Чабб. – Ни та, ни другая. – Он выставил круглый подбородок, как упрямый мальчишка. – Попробуй, почитай им свои стихи. Желаю удачи.

– Положи на место, Крис.

Чабб метнул на меня быстрый взгляд – смотри, мол, какая толстая книга! Сколько в ней стихов! Он то ли радовался, то ли дразнил меня.

– Оставить ее тут гнить? – Теперь уже он обращался ко мне прямо.

Я не решилась ответить.

Очевидно было, что Чабб побаивается китаянки, но, вероятно, и у нее храбрости поубавилось: когда Чабб прошмыгнул мимо, он ушел невредим.