Владимир Орлов - Бубновый валет

– В Миханчишине есть выверт?

– Дался тебе этот Миханчишин! Еще одну дурь вбил в голову!.. Ну станция Суземка, ну заезжала, и что дальше? Но он-то как раз способен на выверт, не знаю на какой, добродетельный или подлый, но способен…

– Однако, как я полагаю, не пропадал у вашей семейки интерес и к персонам основательным и удачливым…

– Ехидничай, ехидничай! Это ты про моего мужа, что ли, и про Викиного Пантелеева? Очень верное наблюдение! Истинно так! Мы барыни, умеющие шалить, но и расположенные к комфорту. Даже наша хиппующая Юлия проявляла и проявляет интерес к фигурам значительным и сильным…

Тут ладошка Валерии Борисовны подлетела к ее рту, будто в старании запереть тайну, чуть было не обнародованную. Валерия Борисовна нервно взглянула на меня.

Я же, будто ничего не заметив, сказал:

– Я не способен к вывертам. Не способен быть значительным и удачливым. А стало быть, и обеспечить кого-нибудь комфортом. Я грешен, пуст и слаб.

– Глупый ты все же, Василий, глупый. Дуралей ты!

– И глупый, согласен…

– А потому как ты глуп, я тебе адресок дам больницы, где лежит Юлия.

– Кремлевской, что ли?

– Нет. Районной. Если бы Корабельников, а ему из Кремлевки тотчас позвонили бы, узнал, что Юлия в больнице и по какому поводу, он бы наш высотный дом разнес! А ты, коли на тебя просветление спадет или в тебе совесть заговорит, зайди к ней на полчаса.

– Нет, Валерия Борисовна, мне не о чем беседовать с Юлией Ивановной.

– Ты и с Викой отказываешься поговорить?

– С Викой – тем более! – сказал я резко.

– Почему – тем более? – удивилась Валерия Борисовна.

А я и сам сразу удивился: а почему – тем более? Видимо, потому, что я чувствовал себя перед Викой виноватым. А перед Юлией – нет. То есть в мгновения грусти я мог ощутить себя – умозрительно и в христианском смысле – виноватей всех в мире и виноватым перед всеми без исключения. Стало быть, и перед Юлией. При чем здесь христианские смыслы, возразил бы мне Валя Городничий. Он-то после перепоев (редких, а потому особенно мучительных) ощущал себя каждый раз виноватым и перед листочком осиновым, был готов рухнуть на брусчатку у Лобного места и возопить: “Прости меня, народ православный!” Впрочем, вопль этот не был его изобретением и ни до какой брусчатки Валя не смог бы доползти… Так вот в обыденно-житейском смысле я не признавал себя виноватым перед Юлией. А Вике я, выходит, пять лет назад морочил голову. И убоялся…

– А почему – тем более? – повторила Валерия Борисовна.

– А так, – сказал я.

– Значит, полный отказ… – покачала головой Валерия Борисовна.

Тут Валерию Борисовну окликнули: “Лера, я тебя полгода не видела!” Должен заметить, что в этом для меня женско-снобистском кафе с Валерией Борисовной здоровались несколько дам. Одна из них с обилием макияжных иллюзий на лице возникла теперь возле нас и шепнула Валерии Борисовне явно что-то про меня. “Собирательница, – разъяснила мне Валерия Борисовна. – Спросила, во сколько ты мне обходишься… У меня же весной выторговывала эскиз левитановского “Марта”… – “И во сколько я вам обхожусь?” – спросил я. “В четыре рубля, – сказала Валерия Борисовна. – В четыре”.

Я забыл сообщить, что и Валерия Борисовна была собирательница. Дом ее (то есть и Вика с Юлией росли при дорогих стенах) украшали полотна мастеров, чьи картины в сороковые годы можно было за копейки (тот же эскиз, близкий к оригиналу “Марта”, – 150 р.) купить в комиссионках на Арбате или на Сретенке, у угла Колхозной. А уж Лентулова ей несли за трояк с чердаков. Но это разговор особый…

Минут через пять после собирательницы Валерию Борисовну окликнула женщина знаменитая, театральная и киношная Дива. Для меня она была столь же звездно-недоступной, как Брижит Бардо или Софи Лорен. И вот она стояла над нами с Валерией Борисовной!

– Лерочка, ты все цветешь!

– Заинька! – вскочила Валерия Борисовна.

Они обнялись, пошептались, потом Звезда сказала приятельнице нечто особенное, а указав на меня, вскинула большой палец.

– Нет… ну что ты… Что ты болтаешь! – смутилась Валерия Борисовна. – Это мой внучек!

– По-моему, у твоих дочек деточки еще не выросли. – Звезда смотрела на меня.

– Ну ладно, не сердись… Это женишок моих дочек!

– Я им завидую, – сказала Звезда, взглянув на меня своими волшебными синими глазами со значением. – Вот вам моя визитка. Будет блажь, позвоните.

– Я им тоже завидую, – заявила Валерия Борисовна. – Но как-нибудь перетерпим…