Эльчин Сафарли - Я вернусь…

Если ты пока живешь во мне, то закрой глаза, раскрой ладони и спой со мной песню южного ветра. Задушим петлей галстука гром потерь. Если ты не веришь в победу, то уходи. Уходи, но не бросай. Можешь забрать воду, воздух, уничтожить толковые словари, чтобы не осталось ни одного смысла, отменить пластилиновое перерождение, разбить планы вдребезги, развеять признания по безвозвратному ветру. Что угодно, только не бросай.

Это не мольба. Это не попытка удержать. Это моя последняя просьба на излёте любви. Просто уйди, если хочешь уйти… Я выживу. Знай, зай! Напьюсь, уценюсь, растреплюсь, но не застрелюсь. У меня не хватит смелости покинуть мир, где живешь ты. Буду жить полумертвым, но жить.

Каждый вдох – победа над собою. Не такие уж мы трусишки, как думаем про себя… Только воротись, my very sweet baby…

…Спать-спать-спать, ночной город в покрывале огней, away with words, до слез пахнет осенью, майка с признанием «somebody distracts me» [77], у тоски обожженные края, живу за двоих, занавески – алые паруса, упущение в каждом окурке, зависимость настроения от устроения, и время злиться на себя из-за того, что я трачу время впустую. Страданиями нельзя оправдывать дни. Страдания пригодны исключительно для преодоления…

Я не хочу слышать правды-дамбы, мудрости-заумности. Ощущение в унисон строчке из «Завтрака у Тиффани»: «Мы безымянные бродяги, у нас никого нет, и друг другу мы никто». Это не всегда было так. Было время, когда я не мог спать по ночам от переполняющего меня беспричинного счастья. Часами лежал в радостной бессоннице, улыбаясь белому потолку. И не думайте, что я затрудняюсь вспомнить, когда это было. Слишком недавно случилось, чтобы умудриться забыть…

Не хватаюсь за соломинку. Научился смотреть в глаза реальности. Не путать пессимизм с реализмом – не одно и то же. Верю в неистребимость внутренней силы. Так было всегда. Я заболевал, болел, разрушался, но верил в приближение дня выписки. Так и случалось. Я падал, разбивал носы-губы-коленки, захлебывался кровью, но верил в скорейшее возрождение. Так и случалось. Веру невозможно отключить. Многие в пору уныния отказываются от нее. Но, даже отказываясь от веры, они верят, что вернуть веру возможно всегда…

Переключаю каналы, взбесившаяся изжога, воспоминания вторгаются в голову, и я понимаю, что одной моей любви хватило бы нам двоим с головою. Выхватываю эту мысль и моментально запечатываю признание на дне чувств. Невозможно догнать счастье на той гигантской черепахе, которая его покоит…

С гармоничными мыслями незаметно засыпаю. Кажется, я наконец-то возвращаюсь в себя после двухмесячной размолвки. Так необычно чувствовать себя птицей Феникс. Значит, завтра с утра я снова буду надувать шары, а потом размякать в гениальном live Катамадзе, дергать душевные ниточки, гордиться иррациональными поступками, сбывать жизни материальные желания, скороговорить с попутным ветром, читать на ночь Бэнкса, носить носки с собачьей вышивкой, заваривать черный пуэр с засахаренным имбирем и просто верить дальше…

…Сальса пузырьков в бутыле кулера, пустое утро за «Hersey dahul» [78], твой образ светлеет внутри, одиночество под расстегнутыми небесами, неизмеримый мир из неизмеримых человеческих судеб, переизбыток личного пространства, надежда на одну звезду, за чувствами нужен глаз да глаз, очевидность наперевес с грабельной дуростью, и прав Кундера, написавший, что «когда нам становится безразлично, каким нас видит тот, кого мы любим, это значит, мы его уже не любим».

Явственно вижу перед глазами картины Айвазовского, штормит, калякаю прописные истины в ежедневнике. Слова на турецком звучат не так уверенно, как на русском. В русском языке больше экспрессии. Пробую по-разному.

«Simdi uzagim… Ama bellimi olur… Belki demli bir gay kokusuyla gelirim, belki yagmur olur yagarim sehrine, belkide ruzgarla duserim online… Sen yeter ki bekle!" [79]

«Hic bir zaman gulumsemekten vazgegme, uzgun oldugunda bile! Gulumsemene kimin, ne zaman asik olacagini bilemezsin…» [80]

«"Bitti" diye uzulme, „yasandi“ diye sevin…"» [81]

Перечитываю написанное. Какой же я дурак! Зная ответы на вопросы, продолжаю задаваться ими. Может, нам необходимо задаваться вопросами, чтобы в конце концов услышать самих себя?.. Люблю ее, и точка. Уясняю главную истину и запрещаю себе думать об изнанке тоски. Всё, хватит!

Откладываю диск Сезен Аксу [82]до сезона зеленых мандаринов, прогоняю, как говорит Мирумир, «интровертный настрой», надеваю белые шорты в оранжевых кляксах, выбираю веселую мелодию на мобильном, заигрываю с бодрым утренним солнцем, растворяю в теплом чае побольше рафинада, вступаю на дорожку преодолимых желаний. Отныне пусть мне будет больно только от смеха. Отныне буду тонуть только в весенних облаках. Эй, грусть, отныне не смей просить меня закрыть шторы…