Кирилл Чистяков - Фаза Урана

А может быть, на самом деле, его внутренняя сила почувствовала другую Силу? Силу, которой следовало подчиниться. Дикие звери в этом вопросе никогда не ошибаются…

Имя Анархо-Мать теперь ему было не к лицу.

– Архимед, – сказал, листая календарь, старпомначопе-родштабфронт, – Великий пролетарский ученый, замученный римскими империалистами.

Так он стал Архимедом. А фамилию выбрал себе Комиссаров. Архимед Комиссаров – совсем неплохо для красного командира…

Они гнали брошенные бароном Врангелем отряды будущих парижских таксистов. Крымские города сдавались без боя. Всех, кто не успел на французские пароходы с билетом до Константинополя в один конец, ждала либо пуля, либо веревка. Козлик умел считать только до десяти…

17 ноября пала Ялта. Среди тех, кто так никогда и не увидел ни Эйфелевой башни, ни храма Святой Софии, был вдовый фельдшер, обрусевший немец Александр Францевич Герлитц. Больше всего на свете он боялся вида крови. Почему он не попал на французский пароход? Больше всего на свете после крови, он боялся толпы…

Архимед Комиссаров увидел его в бедной маленькой нетопленой комнате на окраине Олеандры. К фельдшеру, будто к Меньшикову в Березове, кутаясь в тулупы, жались три его дочери. Старшей, Марии Александровне Герлитц, едва ли Ворошилова – самого известного слесаря в истории цивилизации, если, конечно, не считать братьев Супер-Марио…

Он был с ним под Уманью, когда, прорвав кольцо окружения, они гнали офицеров Деникина, рубя им головы и пуская кишки в конском галопе…

Он был с ним, когда Батька выстрелом из нагана сделал лоботомию атаману Григорьеву…

Он был с ним, когда во второй раз брали Екатеринослав, и Черный Флаг несся через взятый город на фоне горящих октябрьских листьев…

Он был с ним в ту ночь в усадьбе Джушевских…

За долгие месяцы бесконечных боев, слава Анархо-Матери выросла и окрепла. Его отважная жестокость и жестокая отвага звенели стальным лязгом и в Гуляиполе, и в Крыму, и в Харькове. Он протыкал штыками чекистов, вздирал на телеграфных столбах петлюровских полковников и четвертовал белогвардейских аристократов. Иногда, на привалах, он спрашивал у идейных анархистов об Анхра-Майнью, и кто-то ему шепнул жаркое, неизвестное слово: «аватара»…

А сейчас, сейчас великая Повстанческая Армия Махно гибла от тифа, а он лежал на влажном дощатом полу старой разграбленной усадьбы рядом со статуей опирающегося на меч средневекового рыцаря и даже не кашлял. Он задремал и ему пригрезился черный негр в белой форме матроса, удерживающий в руке бечевку с воздушным змеем. Негр стоял на корме парохода и улыбался, улыбался и одновременно пел какую-то грустную песню на непонятном языке…

Анархо-Матъ ткнули в бок нагайкой и он проснулся. Мокрая папаха, склонившегося над ним бойца, пахла холодным дождем и дымом костра. Лица нельзя было разглядеть, но в его фигуре отчетливо проступала болезнь.

– Вставай, Матка. Батька сказал – к другу едем, – обратился человек в папахе.

Отряд из двух дюжин всадников скакал в ночной, наполненной ливнем, темноте. Он ехал в арьергарде и не знал, есть ли там впереди Батька, и к какому другу они едут. Спустя два часа они достигли подножья знакомого холма. В числе десяти человек Анархо-Мать остался держать лошадей у склона. Остальные поднялись на холм Друг и спустились только к рассвету…

В конце осени 1920 года они пошли с Красной Армией брать Перекоп. Он штурмовал Турецкий вал, а в это время по гнилому озеру Сиваш, по пояс в воде, шли солдаты, и соли вокруг них было так много, сколько не съели бы они и за всю свою жизнь. Десять тысяч жизней как раз и закончились в озере Сиваш тем ноябрем…

Перекоп пал. Но больше Анархо-Мать к Махно не вернулся. Говоря официальным языком, он влился в ряды Красной Армии и стал комиссаром. Ему всегда нравились кожаные куртки с алыми бантами. Он предал своих бывших соратников без раздумий. Той ночью они не пустили его на холм, и он отомстил им за это изуверски, когда вместе с большевиками физически уничтожал весь махновский штаб в Симферополе…

А может быть, на самом деле, его внутренняя сила почувствовала другую Силу? Силу, которой следовало подчиниться. Дикие звери в этом вопросе никогда не ошибаются…

Имя Анархо-Мать теперь ему было не к лицу.

– Архимед, – сказал, листая календарь, старпомначопе-родштабфронт, – Великий пролетарский ученый, замученный римскими империалистами.

Так он стал Архимедом. А фамилию выбрал себе Комиссаров. Архимед Комиссаров – совсем неплохо для красного командира…