Кирилл Чистяков - Фаза Урана

– Именно! Наконец-то до тебя дошло, – обрадовался я, – я тебе это уже полдня толкую.

– Значит так. Все очень просто.

Я насторожился. Знаю я все эти Ленины «очень просто». В прошлый раз с этих слов он начал мне объяснять принцип работы плазменного телевизора. Тогда я понял только то, что плазменный телевизор тоже включается в розетку.

– Все очень просто, – продолжил Леня. – Из чего состоит человеческий организм?

– Мой или твой?

– Любой человеческий организм состоит в основном из углерода. Тык. – Он ткнул меня в живот извлеченным из-за уха карандашом, – Водорода. Тык. Серы. Тык. Кислорода Тык. Химия и физика.

– Дальше.

– Радиация в организме ионизирует биологические ткани. Тык.

– Во-первых, хватит тыкать в меня карандашом. Во-вторых, попроще, без всяких там «ионизирует».

– Когда тело человека подвергается радиации и происходит то, что называется облучением, радиоактивные клетки передают свою энергию твоим клеткам. Молекулы твоего тела возбуждаются. Клетки повреждаются, их работа нарушается, а потом…

– А потом?

– Гибнут. Это, конечно, крайний вариант. Все зависит от дозы радиации и от здоровья человека. Самое интересное в этом деле то, что радиация в организме распределяется неравномерно.

– Ну и что с того?

– Ты не понял. Ты можешь получить очень маленькую дозу. Но какие-то клетки примут на себя основной удар. Как бы тебе объяснить– Вот, к примеру, радиоактивную энергию можно сопоставить с тепловой. Вот ты пьешь сейчас кофе, да?

– Уже выпил.

– Тебе повезло, что тепловая энергия, в отличие от радиоактивной, распределяется равномерно. Радиационная энергия сопоставимая с той, которую ты только что получил, выпив кофе, тебя бы убила.

– Как скоро?

– До завтра ты бы не дожил.

– Это почему? – обиделся я.

– Как это почему? Радиоактивная частица вышибает в твоей клетке электрон. Бац! Нафиг вышибает, как в бильярде. Что делает твоя клетка? Пытается отобрать электрон у соседней.

– Все как у людей.

– Именно. Начинается цепная реакция, биохимический сдвиг, прочая херотень… Иногда процесс затягивается, идут мутации, активизированный кислород поражает белки и жиры, которые питают клетки. Начинается рак. И…

– …И смерть?

– Совершенно верно. Но пугаться не стоит. Рак проявляется и через двадцать лет и через тридцать, а иногда вообще не проявляется. Рак может появиться и по любой другой причине. Этих причин миллион шестнадцать. Генные нарушения тоже могут на тебе не отразится. Зато какой-нибудь твой внук родится уродом. С хоботом, плавником или тремя ногами – вариантов масса.

– И даже при маленьких дозах радиация опасна?

– Сугубо теоретически тебя может убить просмотр футбола по телику.

– Ладно, с теликом я уж как-нибудь разберусь. Как насчет урана?

– Ха! Возвращаемся к бомбе?

– Возвращаемся к бомбе.

– Тут тоже все зависит от концентрации. Номер изотопа?

– 238.

– Ухты! Ну, ты даешь… Все зависит от дозы. От дозы и от человека. Эффект малых доз так до сих пор и не изучен, многие его отрицают. Другие говорят – медленная смерть.

– И долго уран работает?

– В смысле?

– В смысле радиацию излучает.

– Три в сотой степени или около того – период полураспада, точно не помню. Тысячу лет туда, тысячу лет сюда. Кого это интересует? Все равно очень долго…

– Жизни не хватит.

– Это точно. Даже, если ты бросишь курить, все равно не хватит…

…Набравшись оптимизма, я посмотрел в окно. Стоянка перед институтом по-прежнему пустовала. Даже грузовик уехал. Только пыль да мусор из перевернутой урны ветром кружились в траурном вальсе зрелого лета. Окна жилых домов напротив блестели, как полированная медь. На балконах устало висели геометрические фигуры сохнущего белья.

– Ладно, пора мне, пожалуй, – сказал я, ощущая неловкость. – Спасибо за интересную, насыщенную лекцию. За кофе – отдельное спасибо.

– Всегда к вашим услугам. Кстати, я через час освобождаюсь. Может, пойдем пивка бахнем?

– Да нет, извини, времени мало. Пора мне…

– Пиво из ячменя – это не кофе из ячменя!

– Верно подмечено, но мне действительно пора. Спасибо, Леня.

– Тебе спасибо за ириски.

– Брось, заслужил. Ну, пока.

– Пока.

Мы пожали друг другу руки. Я подошел к дверям лифта и зажег исцарапанную квадратную кнопку. Двери лифта мгновенно раскрылись. Лифтом никто не пользовался с тех пор, как я поднялся сюда. Лифт меня ждал. Преданно, как болонка.

Я зашел внутрь кабины. Увидел сначала свое отражение в пыльном, испачканном следами помады, зеркале. Потом развернулся и увидел Леню.