Эльфрида Елинек - Дети мёртвых

ЭТО БЕДНОЕ ТЕЛО, рухнувшее за дверью, оно и света-то видело разве что от тусклого светильника в прихожей, там справа ещё кухонная ниша. Стиральная машина Baby-Supernova встроена под раковину и как раз кончала. Но выручить бельё из его стеснённых обстоятельств было некому. При теле ещё оставалась эта искорка света и могла бы послужить людям хотя бы в качестве трута. Молодая медсестра, что лежит здесь, сбросила тело и вышла на волю, хоть и не по своей воле. Она не оставила от себя сына, дышащего вечностью, но что-то вроде сына она отложила. Смотрите: в узких, расписанных сверх всякой меры эластиковых лосинах, которые не сохраняют форму тела (для сохранения нужно было бы нажать кнопку вызова медсестры), босые ступни в удобных шлёпанцах, ноги раскинуты так, как это может сделать только безволие, туловище, одетое в яркую майку, выгнулось под таким углом, которого природа не предусмотрела, и остатки света женщина вбирает раной в горле, в которую один человек (из-за наличных денег) проник до самого дна, с которого, посмеиваясь и играя радужными пузырями, выпрыгнула жизнь. А вот и конец света бежит сюда, чтоб на него успели наглядеться. На зрачке сидит муха и смотрит в него, она хочет узнать глубину зрения, перед тем как решиться прыгнуть, но эта вода остаётся неподвижной и тёмной. Поскольку из этой воды нужно достать тело, водная полиция буром прёт по влажному глазу, а ведь он ещё связан с материей, которую зафиксировал за время жизни, в том числе и фотоаппаратом. На современное видео не хватило денег.

Ученик трёхгодичного училища, пятернёй закинув чуб направо, был таков с тремястами семьюдесятью шиллингами в кармане. Молодая женщина знала парня, поскольку однажды лепила пластырь ему на воспалённый лоб под профененными кудрями (собирался на дискотеку!), где жизнь окопалась прыщами. Творец, вдувающий жизнь до тех пор, пока колба не посинеет (потому что творец опьянён жизнью), он чувствовал себя вправе перейти в наступление и перекинуться в картишки с жизнью своей подруги, которая пыталась угостить его в качестве гарнира более утончённым образом жизни. Эта игра не отняла у него молодую мужскую силу, — подумаешь, мясо, это не то, что подлежит спасению. И почему оно создано таким преходящим? С такой лёгкостью одолевается редкостными тварями. Жизнь — столь слабый светильник, что его может унести любой, не отягощая свою походную экипировку. Дуновение нежности истекает из лампочки на губы мёртвой, которые испуганно попятились от зубов. Надо ж было так случиться в этом всеобщем великом потопе, что коллега Бруннер, которая должна была забрать жертву на ночную смену, сегодня ехала через Лайнц, поскольку заболела её мать. Таким образом, спасительница не спустилась с небес, зато ученик поднялся по лестнице на седьмое небо, где он предполагал раздобыть сумму, которой ему не хватало до восьмого неба мопеда. Неужто в доме нет денег? За это полагается исключение из рая жизни, хотя сегодня идёт криминальный сериал, перед которым расхаживают фламинго, а за ними приударяют ударники, пока на них не зашипит на раскалённом диске плиты горячий ритм жизни, разбрызгивая избыток. У нас же сплошной недостаток, поэтому мы должны присмотреться. Может, даже съездить туда разок. Но молодая медсестра Гудрун Бихлер больше этого не может. Она берёт свою бессмертн. душу, укладывает её в несессер рядом с часто рекламируемым кремом для ухода за кожей (гораздо чаще, чем ухаживали за Гудрун) и маникюрными ножницами, пинцетом и пробным флакончиком духов от всемирно известной фирмы Revlon, могущественного международного картеля лампочек накаливания. Жизнь была распылена из Гудрун посредством финского ножа, который выскочил из аполлонических кудрей ученика, — такой же акт могущества, как и все, из которых манифестируют себя государства будущего. Вот брызнула женская плоть, которая была как у всех, на кокосовый половичок, волокнистый коричневый след которого тянется через крошечную прихожую. Но ученик бросает человеческий снаряд, который он пустил в расход; с таким совершенством он не знает, что делать, унести тело ему было бы тяжеловато. Ноги бы унести. Никакой бог не поможет носить ему — в гору — штаны. Нашлось немного денег в старой банке от печенья, но каково состояние этого человека на сегодняшний день?

Как скалы, вскинулись вверх дома социальных кварталов, будто улицы откинулись, словно крышки картонных коробок. Тонкая пыль покрывает ущелья, в которых пропадают люди и потом находятся в виде мумий. Только их приборы всегда подпитываются, поскольку счёт за электричество оплачен по долгосрочному договору. Трубы отопления оживляют «лисьи норы», тепло идёт, по этим трубам гонят сгоревшие отхода жизнелюбов. Только люди закончат дела, их сразу же загоняют наверх, как и их отходы, пачками. Они спешат вверх по лестнице, старики, и гниют за своими дверями, но иногда их кучки, нечаянно разбуженные, поднимаются и выбегают на лестничную клетку, куда перед этим, в качестве генеральной репетиции, выбрасывались цыплячьи ножки мёртвых девочек. Кто-то обглодал их кости и бросил, после того как нанизал их на свой шампур, эту внешнюю суть государства (этот дрожащий под пикантной горчицей колбасный продукт, который сам норовит продуцировать и брызжет соком, так и просится в рассыпчатую булочку. И стоит его оторвать от себя, как тут же упорхнёт. Ну просто детское привидение! Маленькие девочки растерзаны!), выеденные, выскобленные стручки на лестничной клетке, рядом с дверью лифта, с которой облезает краска. Не торопясь и пачками мёртвые стремятся вверх, ибо они взыскуют света, а в этом доме они находят его только на самом верху. В их растерзанной куриной шкурке ещё остался привкус материи, из которой доносится пение, как из приюта музыкантов, или из которой грохочут выстрелы, как в криминальном фильме, или из которой слышится смех, как в Виллахе и Майнце, где люди, чтобы уйти от самих себя, как стадо китов, выбрасываются на берег, но тяжесть тел снова тянет их вниз. Идёмте, сотворим себе человека по нашему образу и подобию!