Вэй Хой: Крошка из Шанхая

Он был добрым, ласковым и доверчивым, как дельфин. Он покорил мое дикое сердце безудержным темпераментом. И то, что он был не в силах мне дать – истому и муку сладострастного порыва, счастье соития и завершающий восторг оргазма, – все это потеряло для меня значение.

В книге «Невыносимая легкость бытия» Милан Кундера [10]дал классическое определение любви: «Заниматься любовью и спать с женщиной – две разные страсти. Они не только существуют отдельно, но и противоположны друг другу. Любовь воплощается не в плотском вожделении и жажде совокупления (это чисто телесное влечение может распространяться на бесчисленное множество женщин), а в стремлении мирно спать рядом (обычно с одной-единственной)».

В самом начале наших отношений с Тиан-Тианом я и не подозревала, что когда-нибудь буду чувствовать то же. Однако целая череда последующих событий и появление в моей жизни другого мужчины убедили меня в правоте этого утверждения.

Мы встали в девять часов. Тиан-Тиан залез в огромную ванну, а я раскурила первую за этот день сигарету «Майлд Севен». На крохотной кухне приготовила завтрак – яйца, кукурузный отвар и молоко. Летним утром, когда солнечные лучи озаряют окрестности медовым светом, невольно впадаешь в поэтическое настроение. На душе умиротворение и покой. Звуки журчащей воды, доносившиеся из ванной, убаюкивали.

Взяв большой стакан молока, я отнесла его в ванную. Тиан-Тиан нежился в клубах пара, лежа с закрытыми глазами, изредка зевая и открывая рот, словно рыба.

– Ты пойдешь со мной в «Зеленый стебель? – спросила я.

– Знаешь, Коко, у меня идея, – сказал он тихо.

– Интересно, какая? – Я подала ему молоко, но он не взял стакан, а лишь слегка наклонился и отхлебнул.

– Бросай-ка ты эту работу в «Зеленом стебле».

– И что же я буду делать?

– У нас достаточно денег. Необязательно все время работать. Ты могла бы написать роман.

Оказалось, он уже давно обдумывал это. Ему хотелось, чтобы я сочинила роман и произвела настоящий фурор в литературном мире.

– Сегодня в магазинах нет ничего стоящего, одна белиберда, – продолжил он.

– Пожалуй, – ответила я. – Но не сейчас. Хочу еще немного поработать. Иногда в кафе попадаются очень интересные люди.

– Ну ладно, – промямлил он. Это было его излюбленное словечко. Оно означало, что он слышал и понял сказанное, но самому ему добавить нечего.

Мы позавтракали. Затем я одевалась и красилась, одновременно не без изящества расхаживая по квартире в поисках любимой сумки из кожи с пятнами, как на леопардовой шкуре. Он сидел на софе с книгой в руках и, проводив меня взглядом, сказал: «Я позвоню».

Город в час пик. Бесконечная череда машин, толпы пешеходов, вечно обуревающие их, но невидимые постороннему взору желания и неисчислимые тайны – все сливается в единый бурный поток, который несется по огромному городу, как стремительная горная река по узкому ущелью. Солнце немилосердно испепеляет улицу, с обеих сторон зажатую небоскребами – этими чудовищными порождениями цивилизации, возвышающимися между небом и землей. На их фоне все тревоги и мелочи повседневной жизни кажутся пылинками, висящими в раскаленном воздухе. Они, как воплощение прагматизма нашего мира, неотступно преследуют нас, словно надоедливый и монотонный мотив.

Была половина четвертого, и «Зеленый стебель» пустовал. Одинокий солнечный лучик пронизывал ажурную листву небольшого зонтичного дерева, высвечивая плавающие в нем золотистые пылинки. Внутри кафе был странный полумрак. Здесь, в этом небольшом зале с разложенными на стойке журналами и звучащим из стерео джазом, царила атмосфера далеких тридцатых годов.

Я скучала за барной стойкой. Ужасно тоскливо просто стоять и ничего не делать.

Главный официант старик Ян мирно посапывал в задней комнате. Он был родственником и доверенным лицом босса, дневал и ночевал в баре, распоряжаясь всей выручкой, а заодно и нами.