Диана Чемберлен - Огонь и дождь

Однако, когда они легли спать, Крис заметил, как Кармен сотрясается в его объятиях, стараясь скрыть слезы.

— Просто замерзла, — сказала она, но он прикоснулся к ее щеке и почувствовал на пальцах влагу.

— Что случилось? — спросил он.

Кармен ответила не сразу, несколько раз глубоко вздохнув, стараясь взять себя в руки, — и справилась с этим, как всегда, успешно.

— Я бы не хотела, чтобы ты завтра уезжал, — сказала она.

Он собирался в довольно длительное турне.

— Я знаю, — он привлек ее к себе, — и очень бы хотел, чтобы ты поехала со мной — пусть на короткое время. — Хотя Кармен не очень-то легко находила общий язык с другими женами членов команды, Крис только радовался, когда она сопровождала его в поездках. Для него не было большего наслаждения, чем расслабить после матча утомленные мышцы, в то время как ласковые руки Кармен растирали их, снимая усталость. В этой поездке, как и в прочих, она собиралась присоединиться к нему на один или два уик-энда, но доктор не советовал ей пускаться в долгое путешествие.

Чувствуя себя бессильным перед ее горем, Крис только и мог, что постараться быть с нею как можно ласковее в эту ночь, когда она то и дело вновь и вновь разражалась слезами, за которые потом сама же себя кляла.

Когда вечером следующего дня он появился в отведенном для него номере гостиницы, ему сообщили, что Кармен звонила уже три раза. Это его не на шутку встревожило. Она очень редко позволяла себе звонить ему во время поездок, так как считала недостойным себя демонстрировать такую слабость.

Она ответила в тот же миг, как он кончил набирать номер телефона в Шугабуше.

— С тобой все в порядке? — спросил он.

— Я чувствую себя нормально. И я думаю, что все остальное тоже придет в норму, просто хотела дать тебе знать, что Оги находится в больнице.

— Оги?! Но почему?

— Сегодня утром он проснулся с сильными болями в области сердца, но похоже, что это была ложная тревога. Он уже оправился. Они оставили Оги на ночь у себя под наблюдением, и если до утра ничего не изменится, его завтра же выпишут.

— Так в чем же все-таки дело? — Крис чувствовал, что у него самого сердце трепещет в груди, как у загнанного кролика.

— Он сказал, что вчера вечером слишком налегал на мое угощение. — Кармен рассмеялась, и Крис криво улыбнулся. У отца хватает духу, чтобы шутить. Это, несомненно, хороший признак.

— Я должен вернуться домой.

— Это совершенно ни к чему. Он держался просто прекрасно, Крис. Сейчас уже поздно звонить ему в больницу, а то он сам бы сказал тебе об этом.

— Но ты хотя бы переговорила с его врачом?

— Естественно. Все анализы и кардиограмма в полном соответствии с нормой. Успокойся, Крис, он чувствует себя хорошо.

— Я бы все же хотел поговорить с ним.

— Завтра.

— А как ты сама? — спросил он. — Я надеюсь, ты ведешь себя достаточно осторожно?

— Нечего грозить мне пальцем. Конечно, я весь день проскакала на одной ножке. А твой бебито — так тот просто чертенок. Мне кажется, что игрок в бейсбол из него не выйдет, Крис. Ему больше подойдет хоккей, футбол или что-нибудь в том же духе — только чтобы не оставаться на месте. Он так и кипит от избытка энергии.

Крис живо представил себе, как Кармен лежит в их постели и похлопывает по своему пополневшему животу смуглыми длинными пальцами.

— Я непременно позвоню Оги утром в больницу.

— Я люблю тебя, Крис. И очень хотела бы, чтобы ты был сейчас здесь, со мной.

— Я бы тоже не прочь оказаться сейчас дома, Кар. Он так и не заснул в ту ночь, а когда рано утром позвонил отцу, никто ему не ответил. Дежурная сиделка сказала, что Оги сейчас в ванной комнате, и Крис попросил передать ему какие-то ободряющие слова, которые так и не нашли своего адресата.

Вернувшись вечером в номер, он был ошарашен, обнаружив там Кармен. Она сидела на краю его кровати, но как только он показался на пороге, быстро поднялась навстречу.

— Кармен, — он застыл в дверях. — Что ты здесь делаешь?

— Я не хотела сообщать тебе об этом по телефону, — сказала она. Ее лицо за эти дни приобрело какой-то землистый оттенок.

— Оги?..

— Мне так жаль, Крис. — Она невольно сложила перед собой руки в молитвенном жесте.

Крису показалось, что с него в мгновение ока содрали всю кожу, и он стоит, трепещущий, незащищенный.

— Когда? От чего?

— Это случилось сегодня утром. Он… — Кармен шагнула было к нему.

— Но ты говорила, что он выздоравливает. — Он услышал в своем голосе интонации обиженного ребенка. В приступе бессильной ярости он грохнул кулаком по двери. — Он не мог умереть! Ты же говорила, что мне не нужно возвращаться домой.