Диана Чемберлен - Огонь и дождь

Целый день они пробродили по лесу, по едва заметным тропинкам в чаще Джефф пытался учить ее тому, как пользоваться ручными часами вместо компаса и определять стороны света по наростам мха и муравьиным кучам, располагавшимся всегда с южной стороны холмов или деревьев.

Ноги Миа гудели от страшной усталости, когда они вернулись в хижину.

— Мне необходима длительная горячая ванна, — заявила она, прислонившись к стене и массируя нывшие икры.

Джефф подошел к туалетному столику, взял свою расческу и несколько раз провел по волосам, внимательно изучая свое отражение в зеркале.

— Ты позволишь составить тебе компанию? — спросил он.

Она недовольно поморщилась, представив себе, как будет выглядеть ее грудь, искаженная поверхностью воды, в беспощадном блеске ванной комнаты.

Он встретился в зеркале с нею взглядом.

— Мы можем выключить свет, — произнес он, читая ее мысли.

Ванна в их хижине оказалась старая, но глубокая, с широкими ржавыми потеками, тянувшимися от смесителя по кафельным плиткам, покрывавшим стены. Они наполнили ее горячей водой, выключили свет и разделись во влажном полумраке, воцарившемся в ванной комнате. Миа устроилась в ванне, спиной привалившись к его груди и до подбородка опустившись в воду. Она с наслаждением закрыла глаза и вздохнула.

— В этом вздохе мне послышались нотки удовлетворения, — заметил Джефф.

— М-м-м…

Он наклонился, чтобы поцеловать ее плечо. Несколько минут они сидели так, не двигаясь. Миа чувствовала, как перестают гудеть ее ноги.

— Я надеялся, что ты захватишь ту сорочку, что я тебе подарил, — сказал Джефф. — Или она тебе не нравится? Ты так ни разу ее и не надела.

Она затаила дыхание. По правде говоря, она надеялась, что этот вопрос так и не всплывет до его отъезда. Однако Джефф явно ждал ответа, и она сказала:

— Сорочка очень красивая, просто я боюсь, что буду слишком смешно в ней выглядеть сейчас. Я хотела надеть ее после операции.

На мгновение он умолк. Она чувствовала его подбородок у себя на макушке, его большой палец ласково гладил кожу в том месте, где была раньше ее левая грудь.

— Но ведь это значит, что я никогда не увижу тебя в ней, — сказал он наконец.

Слезы брызнули у нее из глаз так, что она не в силах была совладать с ними. Она оттолкнула его руку.

— Ты ни разу не заикнулся о своем отъезде с тех пор, как мы стали любовниками. Я начала надеяться…

— Миа. — Он попытался обнять ее обеими руками и тихонько прижать к себе. — Ты знаешь, я не могу остаться.

— Нет! — Она отшатнулась от него, разбрызгивая воду. — Я не знаю этого. Ты ничего мне не объясняешь! Даже Кармен знает про тебя больше, чем я. — Она извернулась, чтобы взглянуть в его лицо, и даже в полутьме смогла различить глубокую складку боли и удивления, прорезавшую его лоб. — Если тебе так необходимо уехать, по крайней мере объясни мне, почему. Неужели я не имею права это знать? Или я имею право лишь на то, чтобы проснуться одним прекрасным утром и обнаружить, что ты исчез? И я не увижу тебя больше никогда и даже не буду знать, по какой причине ты это сделал? — Она вскочила и поскользнулась, пытаясь вылезти из ванны. Боже, какая она неуклюжая. Хорошо, хоть свет был выключен.

— Осторожно. — Он попытался было подать ей руку, но она оттолкнула его и выскочила, разбрызгивая воду на пол. Нащупав во тьме полотенце, она завернулась в него и вышла в гостиную.

Старое скрипучее кресло возле окна пахло такой же сыростью, как и подушка. Она уселась поглубже и позволила этому запаху наполнить ее грудь. В комнате царила тьма, тьма более непроницаемая, чем снаружи. Над кронами деревьев мерцали звезды, но они казались такими маленькими и холодными, их лучи преломлялись в каплях слез на ее ресницах.

Было слышно, как Джефф тоже вылезает из ванны. Через мгновение он уже был в гостиной, обернув вокруг бедер полотенце. Он извлек из дальнего угла комнаты низенькую скамеечку и поставил ее прямо напротив кресла, в котором сидела Миа. Устроившись перед ней, он положил ей на колени еще влажные после ванны ладони и тихонько сжал ей ноги.

— Да, у тебя есть право все знать, — нежно произнес он. — Ты имеешь право знать обо мне абсолютно все, и поверь мне, Миа, мне ужасно хочется рассказать тебе обо всем. Я был бы счастлив рассказать тебе про свое детство, и про те смешные глупости, которые натворил, когда был маленьким, и про свою семью — все те вещи, которые так приятно описывать человеку, которого ты любишь. Я хотел бы объяснить тебе, почему я оказался в Долине Розы и почему должен отсюда уехать. Ты даже представить себе не можешь, как глупо… Боже, это было бы для меня таким облегчением — рассказать тебе буквально про все — Он с силой зажмурил глаза и затаил дыхание, а потом посмотрел на нее в упор — Однако как ни выглядит непорядочным по отношению к тебе то, что я молчу, еще более непорядочным будет рассказать тебе о моей жизни.