Дуглас Коупленд: Мисс Вайоминг

Номера телефонов окончательно спутались в голове, так что Джон нажал аварийную кнопку с крестиком. Хрипя в трубку, он попросил подростка-диспетчера «прислать эту чертову „скорую“». К тому времени, когда «скорая» наконец появилась, Джон уже успел натянуть спортивные штаны, ссыпав в их просторные карманы целый мешок таблеток, которые одна за другой со стуком вываливались на пол, пока он полз вниз по лестнице к входной двери. Он добрался до двери как раз в тот момент, когда прибыли санитары, и снова лишился чувств.

Несколько часов спустя, после того как врачи разобрали по косточкам его творческий путь и прочистили его легкие, Джон лежал в прохладной, тихой палате медицинского центра «Сидарз-Сайнай». Рядом с кроватью стоял телевизор размером с пачку «марльборо». Джон прослушал юмористическую программу, несколько реклам, после чего, собрав все свои силы, повернул голову, чтобы посмотреть на изображение. Показывали какое-то дерьмовое шоу начала восьмидесятых. С целой кучей «бывших».

У него кружилась голова, его тошнило и бил озноб. Джон вспомнил, как в молодости, когда он жил с матерью в Кентукки, на их городок обрушился этот случайный торнадо. Джон шел по улице, дома по обе стороны от него лежали в развалинах. Рядом с крытым грузовиком валялась туша коровы, с которой содрало всю шкуру. Лошадь застряла в ветвях единственного уцелевшего дерева, листья с которого сорвало в разгар лета.

Внезапно Джон снова почувствовал себя шестнадцатилетним мальчишкой; его тело очистилось. Он почувствовал себя пружинистым, сильным, и ему захотелось кувыркаться на высоком школьном батуте. Ему захотелось кататься на горных лыжах. Захотелось карабкаться на присосках по окнам небоскреба. Он почувствовал, что может летать. И он взлетел над зданием медицинского центра, над Лос-Анджелесом – туда, к солнцу, в верхние слои атмосферы, и стал стучать кулаками по орбитальной станции «Мир». И тут он услышал женский голос.

– Нет, Джон, – произнесла обладательница голоса. – Пора возвращаться.

– Ты, наверное, шутишь.

Джон продолжал лететь навстречу солнцу.

– Нет, Джон Джонсон, я не шучу. Это не входит в мою должностную инструкцию.

Джон повернулся и увидел лицо Сьюзен, не так давно исчезнувшей с экранов. Это было милое, по-телевизионному пропорциональное, общеамериканское лицо, лицо ребенка, выращенного на тетрациклине и уроках кун-фу.

– Ты что, руководитель студии?

– Джон, мы здесь не о правах на распространение в Канаде и Мексике договариваемся. Мы здесь, чтобы тебе стало лучше.

– Лучше? Да мне никогда не было так хорошо. Черт, я только что постучал в орбитальную станцию «Мир».

Он почувствовал, что падает обратно на землю – сквозь ионосферу, и тропосферу, и голубую атмосферу.

– Прекрати! – крикнул Джон. – И кто ты вообще такая? Мы знакомы? Отправь меня обратно!

– Посмотри на меня, Джон.

– Я смотрю. Я и так смотрю.

– Нет. Ты не смотришь, а ищешь способ отделаться от меня и снова улететь в космос.

– Ладно, ладно, ничего против тебя не имею. Но ты что, меня обвиняешь? Я не хочу возвращаться вниз к своей ничтожной жалкой жизни.

– Ты считаешь свою жизнь жалкой?

Падение прекратилось, ноги Джона болтались в атмосфере, а голова была в открытом космосе.

– Это совсем не то, что бы мне хотелось.

– А чего бы тебе хотелось?

– У меня что, готовый список составлен?

– А что плохого в том, если у тебя будет такой список?

– Ничего, я думаю, – не сразу ответил Джон. Он посмотрел на восток, в сторону побережья.

– Эй, погляди на Нью-Йорк! Видишь огни? Там сейчас ночь.

Зрелище и вправду было изумительным.

– Разумеется, Джон, мир прекрасен. Но ты говорил мне о том, что хотел бы изменить свою жизнь. Что именно ты бы хотел изменить?

– Не знаю. Может, просто быть одним из тех парней, которые покупают рубашки для гольфа, одним из тех, кто отвозит своих ребятишек на занятия по дзю-до, а потом в кондитерскую.

– Правда?

– Ну, это было бы только начало. Я постоянно встречаю этих парней в субботу вечером на автостраде. Они женаты на «футбольных мамашах» и не имеют любовниц.

– Джон, давай поговорим серьезно. Мы попусту теряем время.

– Ладно, ладно. Подожди. Дай мне подумать.

– Эй, Джо-о-о-о-н! – снова позвало видение.

– Знаешь что? – сказал Джон. – Мне просто хотелось бы перестать быть собой. Хотелось бы стать никем. Очиститься и начать все сначала.

– Так давай – начни все сначала.

– Это слишком сложно.