Кэндзабуро Оэ - Чудная работа

– О-о-о! – простонал я. – Ну и влип же я!

– Что вы имеете в виду?

– Собачью пасть! – огрызнулся я.

– Э-э-эй! Где ты?

Кто-то звал меня. Я вышел из помещения через заднюю дверь. Перед бараком собрались все наши. Полицейский, стоявший в центре, обернулся и взглянул на меня. Я медленно подошел. Он записал мое имя и адрес.

– В чем дело? – спросил я.

Полицейский поскреб подбородок и ничего не ответил.

– Да расскажите же!

– Исчез подрядчик. Он умудрился собачьи тушки сбыть в мясную лавку. Мясник заявил в полицию, но подрядчика и след простыл, – объяснила студентка.

Я молча смотрел на нее.

– Пропали наши денежки!

– Угу!

– Вот некстати он сбежал, – сказала студентка.

Я перевел взгляд на живодера и студента. Оба были бледны и расстроены.

– А где мне взять деньги на лечение?

– Небось собака не укусила ни подрядчика, ни растяпу мясника, – ввернула студентка.

– Возможно, вас вызовут для дачи показаний, – повысил голос полицейский.

– Пусть вызывают, мы же не торговали псиной, – возразил студент.

– Забивать собак – это непорядок!

– Нам-то что, наше дело маленькое.

Полицейский не удостоил студента ответом и удалился. Наступило молчание.

Нога моя распухла и ныла все сильнее.

– Сколько собак мы убили? – спросила студентка.

– Семьдесят.

– Стало быть, осталось восемьдесят?

– Что нам делать? – сказал студент.

– Идти по домам! – в сердцах бросил живодер и отправился на площадку за своими вещами.

Мы пошли к воротам.

На ходу студентка касалась меня плечом.

– Послушай, болит, наверно?

– Болит! Еще и прививку, говорят, надо делать.

– Плохо твое дело.

– Да уж хуже некуда, – согласился я.

На небе загорелась вечерняя заря. Залаяла собака.

– Мы собирались разделаться с собаками, а разделались-то с нами, – упавшим голосом сказал я.

Студентка хмуро засмеялась. Я тоже через силу улыбнулся.

– Собак убивают и сдирают с них шкуру, а мы хоть и убиты, а знай себе шагаем.

– Однако получается, что шкуру-то и с нас содрали, – сказала студентка.

Теперь залаяли все собаки. Их лай, то нарастая, то затихая, взлетал к небу. Лаять им было еще два часа.