Сьюзен Келли - Насколько мы близки

– Стимул будь здоров! – одобрила бы Рут, покатываясь со смеху.

– Ага! Типичная Джейн Эйр! – простонала бы я в ответ.

– Ма-ам! – орет из своей спальни Джей.

Усталость в его голосе смешана со скукой и раздражением. Мне знаком этот тон. Сколько раз я слышала его от детей – в ответ на требование убрать в комнатах, от Скотти – во время супружеских стычек. И от прокурора на суде.

Я иду на клич сына со вздохом облегчения – по крайней мере, он занят делом, мается с домашними заданиями. Едва ли не с гордостью за собственную посредственность Джей на днях объявил: «Ровненько, а?» – и выложил перед нами табель со сплошными тройками.

– Чем помочь? – спрашиваю я, поднявшись к сыну.

Однако дело, оказывается, не в домашнем задании. Нависнув над сгорбленными плечами Джея, я обнаруживаю перед ним анкету психотерапевта.

Строчки для ответов в основном зияют пустотой, хотя местами корявый почерк Джея залез и за поля.

– Вот! – Сын тычет в один из вопросов. «Вы мастурбируете, – гласит пункт анкеты. – Вас это тревожит?»

В последнюю секунду я успеваю проглотить смешок.

– Мам! Оральный секс – это что? – поинтересовался у Рут девятилетний Грейсон.

– Красивая сказка, – последовал небрежный ответ.

Глянув на предыдущий пункт, я читаю: «Как по-вашему, чего ждет от вас мама?»

Чтобы я достиг всего, на что способен, – нацарапал в графе ответа Джей.

«Как по-вашему, чего ждет от вас отец?»

Что я окажусь в полной заднице.

В откровенном расчете на шок с моей стороны, Джей задирает голову и ухмыляется с ядовитым прищуром.

– Достаточно одного слова: «нет», – советую я бесхитростно, игнорируя провокацию.

Джей ненавидит сеансы у психолога, но Скотти, несмотря на возмущение по поводу расценок частного специалиста, тем не менее поддался на мои уговоры. Джей поделился со мной ночными кошмарами – ему кажется, что его пальцы распухают, обретают перепонки и стягиваются завязками, наподобие бейсбольных перчаток.

– Ваша тревога полностью оправданна, – поддержал меня доктор Мартин восемь месяцев назад.

Я позвонила ему с рассказом о неуклонно ухудшающихся отметках Джея, о его пугающей враждебности и поделилась своими предположениями о причинах: смерть Рослин и уход Рут.

– Родители склонны безосновательно и безответственно преувеличивать забывчивость и беспечность детей, – добавил он.

Я хочу обнаружить и погасить искры проблем Джея сейчас – не дожидаясь, когда они вспыхнут и мой сын будет безнадежно сломлен. Хватит с меня ситуаций, которые разрешаются сами собой.

Вчера вечером я заглянула в видеотеку – в качестве награды за целый день плодотворной работы. Кассету мне до сих пор посмотреть не удалось, и отдавать придется далеко за полночь. Скотти уже будет спать, ну а я совсем не против лечь попозже.

– Почему бы не вернуть завтра? Подумаешь, штраф заплатишь! – сказал Скотти.

Мы оба слышим журчание ручейка печали, но наш брак странным образом окреп: не обменявшись ни словом, мы сообща осознали хрупкость счастья, плавное течение ежедневности и препоны на ее пути.

– Мы одно целое, – как-то сказал Скотти. – Без преувеличения.

– Таков мой принцип, – как-то сказала я. – Но ты вправе иметь свои.

И все же, под влиянием моих собственных и чужих правил, я пойду в видеотеку, даже после полуночи. К тому же я очень люблю бродить вдоль полок, выхватывая взглядом названия фильмов, которые многое значили для меня в прежние дни. Мне нравится смотреть, наблюдать, прислушиваться к посетителям, таким же разным, как и их выбор кассет. Одышливые пожилые пары обсуждают достоинства старых мюзиклов и комедий; неуклюжие, вихлястые подростки рыщут в поисках новых хитов; такие же, как я, одиночки, предпочитают экранизации. Геи узнаются с легкостью, лесбиянки тем более, наводя меня на воспоминания о давнишней, беспочвенной сплетне о Рут. Даже тем – по счастью, недолгим и, в сущности, смехотворным эпизодом Рут меня кое-чему научила.

– Надо же. Я и не догадывалась, насколько тонкое существует различие между понятиями «дружба» и «отношения», – заметила она. – А ты?

Вечный наблюдатель, глядя на любителей видео, я мечтаю спросить у каждого, что он хотел бы найти на этих полках. Приверженность этих незнакомых мне людей к кино обнадеживает: жизнь продолжается, какие бы стихии ни сотрясали мой собственный злосчастный квартал, с его опустевшими домами и дворами, где не встретишь детей. Фильмы, люди… все напоминает мне о Рут. Постоянно. По-прежнему. Несмотря на отсутствие хоть какой-нибудь весточки – письма, звонка, объяснения. Прошел год с нашей встречи в зале суда. Прошло два – с тех пор, как она меня бросила. Я все еще жду почтальона.