Владимир Романенко - Жди, за тобой придут

— Интересные у тебя аналогии!.. Война, говоришь? Стало быть, ты намерен «драться» до последнего?

— Нет, драться с вами я не буду. Ведь это всё равно, что драться с самим собой…

— Это ещё почему?

— Потому что в любой драке бьющий только лишь воображает себе, что мутузит кого-то другого. А, на самом деле, никакого другого (и никаких других) нет…

— Обоснуй.

— Если у человека всё хорошо, разве он станет думать о драке? А, если думает, — разве может у него быть всё хорошо?

— Ты на что это намекаешь?!

— Только лишь на то, что в этом мире не бывает правых и виноватых. И не бывает так, чтобы сама собой сложилась ситуация, в которой на безвинного вдруг обрушиваются все напасти.

— Хочешь сказать, что мы с женой сами виноваты в том, что в нашу жизнь вторглась такая свинья, как ты?

— Вы говорите это, Константин… и показываете своими действиями…

— Да-а… Правильно Оксанка диагноз поставила: ты законченный псих!

— Я безумно люблю девушку, которая волею судьбы оказалась вашей женой. Во всём остальном я ни чуть не безумнее вас.

— Эх, договоришься ты у меня, философ!.. Короче, так. Сегодня я сделал тебе предупреждение, которое, надеюсь, ты усвоил. Один лишь рецидив — и твоя спокойная жизнь закончится навсегда!.. Да, и вот ещё что. Жену мою, если твоей извращённой натуре так хочется, можешь любить хоть до гробовой доски, но чтобы ни она, ни я об этом больше не слышали. Понял?

— Спасибо за ваше участие, Константин, и за вашу «милость к падшим». Если вам когда-нибудь снова захочется потереть об меня кулаки, заходите, не стесняйтесь. Моя физиономия и моё тело всегда к вашим услугам.

Костя внимательно посмотрел Вячеславу в глаза и, найдя там только лишь тупую, усталую решимость и болезненную пустоту, невольно отвернулся. В этом упрямом пентюхе было всё же что-то от настоящей личности, от человека, который знает, зачем он живёт, и который готов на многое ради достижения своих целей.

Не произнеся больше ни слова, Костя резко поднялся и вышел вон.

По прошествии трёх недель, Вячеслав так ни разу и не вышел из своего горького подполья, отчего Костины волнения начали рассеиваться, и вскоре он, как и Оксана, уверовал в то, что эта история, с Божьей помощью, успешно закончилась.

В реальности же у Вячеслава и в мыслях не было расписываться в собственном бессилии и прощаться с Оксаной навсегда. Такое было для него просто невозможно. Он бы с радостью согласился терпеть побои за каждый разговор с властительницей своего сердца, если бы только это могло хоть как-то приблизить его к заветной цели. Камнем преткновения для Вячеслава были отнюдь не Костины кулаки и угрозы. До конца марта он только и делал, что днями и ночами напролёт думал о том, как уговорить Оксану пойти на оккультный эксперимент.

Насилие исключалось. Впрочем, никакого результата в столь тонком деле при помощи насилия добиться ему всё равно бы не удалось. Ведь для того чтобы звенигородская колдунья могла ввести Оксану в нужное состояние, требовалось полное расслабление и добровольное сотрудничество последней.

Тупая назойливость и попытки взять неприступную крепость Оксаниного сердца измором ни к чему привести тоже не могли.

В какой-то момент Вячеслав начал серьёзно обдумывать план эдакой «толстовской» подставы. Если провоцировать Костю на всё более и более тяжкие формы мстительного рукоприкладства, дело вполне могло дойти до суда, и муж Оксаны исчез бы из поля зрения на долгий срок — об этом Вячеслав не поленился справиться в Уголовном Кодексе, одолженном в университетской библиотеке.

Но с другой стороны, Костя мог в сердцах сделать из него инвалида, а то и вовсе отправить бедолагу на тот свет. При такой доле риска предприятие едва ли можно было оценивать как «прибыльное», и Вячеславу волей-неволей пришлось задуматься над другими альтернативами.

В один из мартовских вечеров Костя, не спрашивая, открыл на стук дверь их с Оксаной комнаты, и обнаружил стоявшего за ней Вячеслава с бутылкой вина и букетом кремовых роз.

Мало того, что Вячеслав был гладко выбрит, надушен дорогим одеколоном и элегантно причёсан! На сей раз даже одетым он оказался не в старые, потёртые джинсы и вязаный свитер, как прежде, а в хороший чёрный костюм, белоснежную рубашку и со вкусом подобранный галстук нежно-алых тонов. От такого «гламурного» сюрприза Костя немного опешил.

Да, Вячеслав положительно не был уродом. Теперь его без лишних преувеличений можно было назвать солидным и даже, в какой-то степени, привлекательным молодым человеком. Если раньше для студента Вячеслав выглядел староватым, то сейчас он вполне тянул на Костиного ровесника.