Мацуо Монро - Bang-bang

— А вам-то зачем это нужно? — спрашиваю я.

— Хочу поквитаться за мою сестренку, — отвечает она и тем же тоном добавляет: — Может, еще кофе?

Когда я стою на пороге, зажав между пальцев исписанный листок в розовую клетку, она говорит:

— Позвоните мне, если что-нибудь выяснится. Да и вообще… Если будет желание — звоните.

Я киваю и нагибаюсь, чтобы надеть туфли.

— Если я вдруг что-то вспомню, как вас найти?

— Думаю, что никак, — отвечаю я, завязывая шнурки.

Она непонимающе смотрит на меня. Когда долго живешь один, начинаешь чувствовать взгляды людей всей кожей. Я чувствую ее озадаченный взгляд. Не понимает, так не понимает, ее проблема. Не собираюсь ничего объяснять. Если все, что ты создаешь, рано или поздно превратится в мусор, то и всех, кого ты любишь, ожидает та же участь. Стоит ли плодить мусорные кучи?

Уже спускаясь с крыльца, я оборачиваюсь и спрашиваю:

— Почему вы не выходите на улицу? Агорафобия?

— Что-то вроде этого…

— Случайно не гигантского кролика боитесь?

Теперь она смотрит на меня, как на идиота. Несколько долгих секунд мы пялимся друг на друга. Наконец, она молча закрывает дверь.

Поздним вечером я звоню Судзуки Муцуми. Сам не знаю, зачем. Просто хочу ее услышать. Она долго не подходит к телефону. Но когда я уже собираюсь положить трубку, раздается щелчок и ее голос, от которого у меня по спине бегут мурашки:

— Моси-моси.

Я неожиданно теряюсь, не представляю, что говорить. Я открываю рот, набираю в грудь воздух, но голосовые связки остаются неподвижными.

— Кто это? — говорит она. — Почему вы молчите?

Потому что ты слишком красива, думаю я. Потому что, думая о тебе, я начинаю ненавидеть свою жизнь. Потому что ты горное озеро, мимо которого я должен пройти и ни разу не оглянуться. Черт, да у меня куча причин для того, чтобы без толку разевать рот, держа у уха телефонную трубку.

— Вы будете говорить?

Пока еще не поздно что-то произнести. Но все варианты, приходящие в голову, из области: «не-правда-ли-сегодня-очень-жарко-скорее-бы-пошел-дождь». Я по-прежнему сижу, вытаращившись на стену и бестолково раззявив рот.

— Эй, может, все-таки скажете что-нибудь?

Я делаю последнее усилие над собой. Но все бесполезно. Стоит мне вспомнить ее глаза, кадык начинает спазматически скакать вверх-вниз, не давая словам выбраться наружу. Я кладу трубку. И еще долго сижу с горящими щеками и колотящимся сердцем. Как четырнадцатилетний сопляк, одолеваемый комплексами и гормональными цунами.

Во сне я вижу, как маленькая ящерица ползет к нежно-розовому соску Судзуки Муцуми.

Все четыре адреса, которые Муцуми старательно записала для меня, — липа. Мне приходится потратить целый день, мотаясь из конца в конец города, чтобы убедиться в этом. Я посетил два небольших магазина самообслуживания, библиотеку и частную стоматологическую клинику. Контрольные точки специально подобраны так, чтобы дорога от одной до другой занимала не меньше двух с половиной часов. Точный расчет. Ни в одной из точек людей с написанным на розовом листочке именами не было. Никогда.

До дома я добираюсь поздним вечером настолько уставшим, что не хватает сил даже на злость. Я забираюсь в душ и там под горячими струями воды решаю для себя вопрос: что это — выходка женщины с неадекватным поведением или намеренная попытка сбить меня со следа?

И то и другое — путь в никуда.

И то и другое — тупик.

И то и другое означает: мы не в одной команде. Это почему-то причиняет мне боль…

Я выхожу из душа. Иду на кухню и наливаю себе виски. Это моя награда за прошедший день. Моя награда за то, что целый день я занимался спортивным ориентированием в городских условиях. Прохожу в комнату, и в тот момент, когда взгляд останавливается на журнальном столике, стакан выпадает из руки и разлетается в мелкие брызги.

Оказывается, есть штуки покруче откровений всяких психов, покруче шуток ненормальных художниц, даже покруче Кролика-мясоеда. И дело не в самой этой штуке. А в том, как она появляется в твоей жизни. Вот, например, сотовый телефон — вещь сама по себе не страшная. Но когда он оказывается в квартире, которая целый день была заперта на ключ, и ключ лежал в твоем кармане; когда телефон лежит на журнальном столике, на котором раньше валялась лишь картонная подставка под бокал и больше ничего — вот тогда эта вещица перестает быть простым сотовым телефоном Sanyo , а превращается в нечто вроде бомбы с часовым механизмом.